Умирать не больно

– Но ты должна. Тебе не кажется, что это довольно странно? – Чтобы выглядеть тактичной, доктор Сивер тщательно подбирала слова, но суть от этого не менялась. – Благодаря воспоминаниям о дорогих нам людях мы можем жить дальше. Да, иногда больно, но это нужно пережить, чтобы выжить.

– К чему вы клоните?

– Стараясь не думать о происходящем, ты пытаешься…

– Я думаю о нем слишком часто, – перебила я. С какой стати все решили, что имеют право указывать мне, что я должна чувствовать?

Доктор Сивер собиралась ответить, но ее прервал телефонный звонок.

– Прошу прощения. – Она отвернулась с трубкой к окну, и я абстрагировалась от ее разговора. Заметив под ногами какой-то предмет, я склонилась и подняла его. Фотография Аспена. Крохотный клочок, будто для паспорта. Это, несомненно, Аспен, хоть и выглядит моложе. Нет щетины и татуировки на шее, волосы не взлохмачены. Но эти серые внимательные глаза я узнала бы где угодно.

Доктор Сивер договорила и повернулась ко мне с усмешкой на губах.

– Давай продолжим.

Я положила фотографию Аспена в карман штанов, пока доктор Сивер укладывала папку с моими файлами назад в стол.

– Ты права, Кая, я слишком на тебя давлю. – Зачем она доставала папку? Чтобы я начала нервничать? Испугалась и все выдала как на духу? – Я больше не стану так делать, но ты должна пообещать, что не будешь закрываться. Ты должна постараться доверять людям. Тебе лишь девятнадцать. Нельзя закрываться от мира.

Доверять людям, – повторила я про себя, будто заучивая новое слово.

– Я доверяю, доктор Сивер. У меня есть друзья! – добавила я резко, но тут же исправилась и, прочистив горло, мягче закончила: – Точнее… я дружу с Аспеном.

– Да, – кивнула доктор Сивер, не захватив наживку, – он хороший парень. Но давай продолжим говорить о тебе, хорошо?

– Хорошо, – сдалась я.

За окном сгустились тучи. Чернота разлилась по коридорам, по кабинету психолога, забилась в каждый темный угол.

От беспокойства сдавило горло.

– Ты заговоришь, Кая Айрленд. Ты все-все расскажешь.

* * *

Тяжелые ботинки. Тяжелые ноги. Даже голова казалась тяжелой, пока я спускалась от автобусной остановки к особняку, темнеющему на фоне неба. Над головой сверкала молния, порывы ветра ударяли в виски, били в лицо и грудь. Волосы черным полотном разлетелись во все стороны, шарф Аспена обмотался вокруг шеи петлей. Стягивает. Давит на глаза.

– Расскажи мне о Джорджи, – услышала я сквозь грохот грома голос доктора Сивер. Мягкий и завлекающий. Она все повторяла и повторяла эти слова. Расскажи о Джорджи.

Внезапно на меня обрушился яростный ливень. Волосы тут же прилипли к спине и лицу, и я очнулась и бросилась бежать в сторону особняка Харрингтонов. Когда ступила под навес, ноги сделались ватными. Силы иссякли – спешить больше незачем, я в укрытии. Потянувшись к ручке двери, я отдернула пальцы.

Расскажи о Джорджи.

Не хочу входить. В тишине дома голос доктора Сивер станет лишь отчетливее. Я хочу забыться. Забыть пережитый кошмар. Я вытерла ладони о влажные штанины и вновь потянулась к ручке. Нельзя сбегать.

Вдруг дверь распахнулась, и мы с Дорианом, едва не столкнувшись в проеме, отпрыгнули назад.

– О, – выдохнул он, окидывая меня быстрым взглядом и нахмурив брови. В его голосе отразилось волнение. – Боже. Почему ты стоишь здесь и не входишь в дом?

– Я вхожу. – Я поспешно протиснулась мимо Дориана в прихожую. Он пробормотал что-то о том, что спешит, поэтому быстро раскрыл зонт и вышел под дождь. Я закрыла дверь, стянула ботинки и направилась к лестнице, не чувствуя рук и ног.

Расскажи о Джорджи…

…Ты ведь уже убила однажды, Кая…

Хоть пальцы и коснулись холодных перил, я не пришла в чувство – позади меня стояла доктор Сивер и заставляла все рассказать. Нужно было говорить, даже когда не было сил. Сейчас ее голос смешался вместе с голосом Аспена, в глазах усилилось жжение.

Я достала из кармана штанов фотографию Аспена, поднесла ее к глазам, прищурилась от тусклого света.

– Кая! – Я испуганно обернулась, пряча фото в карман. Ной стоял у подножия лестницы, но не шелохнулся и не предпринял попытки подняться наверх. – Что тебе приготовить на ужин?

– Я не голодна, спасибо.

– Тогда приготовлю на свое усмотрение. – Ной слабо улыбнулся и ушел; ушел даже до того, как я прогнала его. Мне стало дурно, в голову вновь пришла мысль, будто он намного старше и опытнее меня. Он не такой невинный и беззаботный, каким притворяется – он все знает. И я не его племянница.

Меня пронзило острое беспокойство: что, если Ной знает о Джорджи?

Я посмотрела в сторону кухни.

Что, если он, зная, какие мысли меня сейчас одолевают, предположил, что лучше оставить меня в покое? Он ведь уже спрашивал меня о татуировке. Это был безобидный вопрос или Ной лишь притворяется?..