Умирать не советую

Немногим ранее прислуге было велено разжечь камин, затем он отдал распоряжение горничной готовить ужин на две персоны — та мигом отправилась к повару. Дожидаясь гостя, он крутил в руках бутылки, выбирая алкоголь. Выбрал, поставил на столик. Впервые видела его таким довольным.

Обычно гостей встречала Гуля, но в этот раз он сам выбежал под дождь, чтобы лично встретить гостя. Я стояла, прислонившись плечом к стене, неподалёку от входа, не горя желанием выскакивать на улицу вместе с ним в такую погоду. Вообще в этот день я вела себя флегматично.

За дверью раздались оживлённые мужские голоса.

— Здорово ещё раз поближе! — бодро говорил Олег Маратович. — Он первым входил в дом, при этом сияя от радости. — Давай, заходи, чёрт пропащий!

Я увидела мужчину в профиль и остолбенела — это был мой отец. Я шла за ними словно завороженная, не в силах вымолвить ни слова, а Олег тем временем продолжал, хлопая отца по плечу:

— Ну здор-рово, чертяка! Сколько лет не виделись! — Он дружески трепал его и пребывал вне себя от радости.

— А я иду и вижу: Дятел! — прозвучал до боли родной отцовский голос, и у меня выступили слёзы, а отец продолжал: — Смотрю, с врачами языком треплет… Ещё ломал голову: окликнуть или мимо пройти… Ты ж теперь вон какой! К тебе теперь на козе не подъедешь! — Мужчины посмеивались. — Я тебя не сразу узнал!

— Хочешь сказать: изменился?

— Ещё бы!

— А ты совсем не изменился! Такой же ушастый… Ну иди сюда! — Олег снова обнял гостя, хлопая по спине.

— Пап! — наконец я услышала собственный голос, пронзивший пространство. — Пап, ты его знаешь? — Я заглядывала отцу в глаза, это были другие глаза, внезапно состарившиеся, с выраженной сеткой морщин у висков. — Откуда ты его можешь знать? Он убийца! Он убийца твоей дочери! Зачем ты сюда пришёл?

Но мужчины меня не слышали, они смеялись — смеялся отец, только с болью в глазах, не так, как прежде.

— А я искал тебя в соцсетях! — громко говорил Олег. — В этих самых… в «Одноклассниках»!

— Да я там не сижу…

— Не сидит он… Гуля! Давай неси нам… накрывай короче!

Взгляд отца пробежался по комнате, которая совмещала в себе каминную с библиотекой.

— Ну и домяра ты себе отстроил! — прокомментировал гость. — Прямо олигарх!

— Пап! Он опасен! Беги отсюда!

— Отстроил… Для большой семьи строил, а в результате живу в нём один. Жену прогнал… — Я удивилась такой откровенности. Обычно Олег не любит обсуждать свою личную жизнь. — И сын съехал — но то вообще отдельная история. — Он разлил по стаканам коньяк, закрутил крышку. — Ну а у тебя-то как? Давай, рассказывай!

Я вращала головой с одного на другого, злилась в ожидании, что и отец начнёт откровенничать… Так дело дойдёт до меня, а я не хотела напоминать о себе, я не хотела, чтобы Олег догадался, чья тень бродит по его дому, я не хотела, чтобы он начал ко мне обращаться по имени и разговаривать со мной…

— Про Маринку мою слышал? — спросил отец.

Оба разместились за низким столиком с фигурными ножками — Гуля завершала подачу, а я пыталась сообразить: почему отец начал рассказывать свою биографию с момента смерти мамы — истории восемнадцатилетней давности?

— Слышал, слышал… — с грустью произнёс Олег, после чего задумался, затем вернулся к беседе: — Сколько дочке вашей было, когда она умерла?

— Девять. — Всё-таки речь обо мне зашла! Я уставилась на отца с претензией.

— Мы тогда с Маринкой… как только она родила Софью сразу уехали в Волгоград, — начал вспоминать отец. — Девять лет мы прожили в Волгограде… Когда её похоронили, я остался с двумя девчонками — там старшая ещё, помнишь? Вероника.

— Да, да… Веронику помню.

— Веронику ты помнишь?! — внедрилась я. — Как у тебя язык поворачивается произносить её имя, сука?! Веронику ты помнишь?! Как орал на неё, беременную, помнишь?! Как угрожал нам… Как… убийцу своего подослал!

Мужчины произнесли первый тост за встречу, выпили, закусили, отец продолжил:

— Работа у меня командировочная… Пришлось вернуться сюда. Здесь за девчонками могла приглядывать, пока я в отъезде, Маринкина сестра — Люба, помнишь?

— Конечно! — засуетился Олег. — Как я могу не помнить Любашку? — всплеснул он руками.

— Это откуда ж ты всех моих знаешь, сволочь?! — не унималась я. — И тётю мою он, видите ли, знает… Тогда какого чёрта ты в нас стрелял? Куда ты глаза отводишь, гад?! Смотри на меня!

Я с остервенением пнула по китайской напольной вазе — раздался странный гул. Беседующие замерли, прислушались.

— Это в камине, — пояснил Олег. — Огонь разогнался. Кстати, как там Любашка-то?

Мне показалось, что он соврал — на самом деле он понял природу этих звуков, но не хотел отпугивать дорогого друга от своего проклятого дома.

— У Любашки всё нормально. Собственно говоря, я после разговора с ней решился тебе позвонить. Я ей рассказал, что тебя сегодня встретил… А так… постеснялся бы напрашиваться к тебе на ужин. Ты вон каким стал!

Олег Маратович застыл с бутылкой в руке, подумал и спокойно продолжил разлитие. Закрутил крышку. В его голове запустились процессы: догадки, домыслы, предположения, фантазии… Тут он вдруг что-то вспомнил, начал хихикать.