Умиротворение (ЛП)

Сегодня вечером все должно было закончиться с Вай.

Он понял это, когда Надя вышла из такси в тот момент, когда Вай, Кейт и Кира прощались с Сэмом и Мелиссой на подъездной дорожке.

Время было выбрано как нельзя лучше. Тина тоже садилась в свою машину, Кольт, Феб с Джеком как раз возвращались откуда-то. Они все видели, как Кэл поцеловал Надю, как он усадил ее в свой пикап и уехал.

Он старался их не замечать. Тина выглядела самодовольной; он видел ее в двух ярдах от себя, эту чертову суку. Колт выглядел взбешенным, Феб встревоженной. Сэм и Мелисса выглядели смущенными.

Но больше всего его поразили Вай, Кейт и Кира, он испытал удар в левую часть груди, который скрутил и сжал его сердце с такой силой, что было удивительно, как он не упал на колени.

Кейт выглядела шокированной, именно так выглядит человек, когда на него неожиданно нападают, когда он совсем не ожидает этого, получая внезапный удар в живот, который вышибает дух.

Кира выглядела так, словно ее предали. На ее лице ясно читались боль от предательства.

А Вай выглядела так, словно он нанес ей смертельную рану, она побледнела, будто он вонзил в нее нож и вытащил его, отчего из раны сочилась кровь.

А он просто сел в свой пикап и повез Надю домой.

* * *

Последняя неделя с Вай и девочками прошла хорошо.

Он оставался дома. После того, как появилась коробка у ее двери, он попросил Линди перенести его встречи, сказав клиентам, что у него чрезвычайная ситуация.

В коробке была огромная дорогая ваза. Ни визитки, ни отпечатков пальцев, которые появились в системе, просто какое-то случайное внимание от придурка, которому нравилось вгонять в ступор людей.

Кэл кинул взгляд на входную дверь Вай, прежде чем присоединиться к ней ночью в постели, и также посмотрел на ее входную дверь утром, когда возвращался к себе домой. Ничего.

Но Вай изменилась, после той ночи, когда она пришла к нему на веранду, она изменилась. Она подсознательно проникала ему под кожу еще больше, просто будучи Вай.

И он позволял ей это.

Он знал, что она отправилась на ужин с Майком, потому что сама сказала ему об этом.

Но когда он ложился к ней в постель, каждую ночь в течение недели, она была вся его, вся нацелена на него, пытаясь найти малейшую трещину, сделать ее еще шире, втиснуться в него еще больше.

Ему нравилось с ней трахаться, даже становилось только лучше. Она не лгала, когда он заставлял ее кончить, и наблюдала за ним, пока он сам себя стимулировал, ей нравилось все, что они делали вместе. Он думал, что у него есть она, она была вся его, когда они трахались, но она доказала обратное. Когда он лежал в ее постели, она что-то открывала в себе, и это так сильно изливалось наружу, что, если бы он не был настороже, его бы смыло ее лавиной.

И она шепотом делилась с ним всем либо до, либо после, либо во время. Она рассказывала о своей работе, о подработке, которую получила, озеленяя чей-то двор, о том, что хотела бы начать свой собственный бизнес следующим летом, если у нее все получится. Она рассказывала о щенке Киры, которая создавала хаос в доме. Она рассказывала о дочках, с кем они дружат, о том безумном дерьме, которое они делали и говорили, тихо смеясь на его плече, у его уха, прижавшись лицом к его шеи.

Он смеялся вместе с ней, потому что это безумное дерьмо, которое они делали и говорили, было забавным. И ему понравилась ее идея, что она хотела открыть собственное дело, проектируя лужайки, судя по виду ее лужайки, у нее это хорошо получалось. Ему нравилось слышать нотки волнения в ее голосе, будто эта мысль недавно пришла ей в голову и раньше она о ней не задумывалась, но она, действительно, хотела осуществить свою мечту, которая подкралась к ней незаметно. Ему нравилось слушать, как она делилась обрывками своей жизни, связанными с готовкой и разными вкусными блюдами.

А еще ему нравилось, что Кира и Кейт частенько заглядывали к нему, когда мама была на работе, просто чтобы узнать, как у него дела или пригласить на ужин, или сказать, что они собираются в кино, и узнать, не хочет ли он пойти с ними (он никогда не ходил, но, с другой стороны, они не думали, что он согласится, они просто использовали этот предлог, чтобы поговорить с ним). Ему это тоже нравилось, потому что, когда они приходили, он понимал, что с ними все хорошо, хорошо, как может быть у подростков, хорошо проводящих время летом, которых не затрагивало безумие Дэниела Харта. Ему нравилось это, потому что с каждым разом они чувствовали себя с ним все более комфортнее, меньше смущались, становились все более уверенными в себе, оставаясь у него все дольше и дольше. Они тоже открывались перед ним в своих разговорах, давая ему понять, что им нравится, когда он рядом.

Больше он не завтракал вместе с девочками у Вай в гостиной, после того утра с блинчиками, больше они не проводили время вместе за столом как семья, тогда было слишком хорошо, хотя все было и не настоящим. Он был подставным лицом тем утром, а не тем, кого они хотели бы видеть во главе стола, так что, черт возьми, ему это было не нужно.