Умница

Голодать Марине не пришлось – Павел Михайлович ей помогал, хотя и предупредил, что это временно. Марина честно пыталась найти работу модели в индустрии моды, но там в ней не нуждались. В домах моды моделями работали жерди ростом под сто восемьдесят, а у Марины были идеальные пропорции. Была еще индустрия рекламы; Марина пыталась сниматься в рекламе духов и белья, но и это не заладилось. Всюду какие-то сальные типы – фотохудожники и редакторы – предлагали ей решать вопросы через постель, а она на это не шла. Марина не была ханжой, но по ее провинциальным понятиям иметь больше одного любовника было безнравственно. А один любовник у нее был – Павел Михайлович Самсонов.

Их связь началась по ее инициативе. Павел Михайлович тогда переживал свой развод, к женщинам относился болезненно, что выражалось в том, что он часто менял их, избегая настоящей близости. Марину он к постели не склонял.

– Пойми, ты мне ничего не должна, – говорил он ей.

– А я это не из чувства долга, Павел Михайлович. Просто девушке нужен секс, – отвечала она, развязывая у него галстук.

– Учти, я жениться не собираюсь, – предупреждал Самсонов.

– Не зарекайся, – смеялась она, расстегивая на нем сорочку. – Да не напрягайся ты так, я же не говорю, чтобы ты сегодня на мне женился. Я подожду…

Павел Михайлович, который как огня боялся близких отношений, тяготился их связью.

– Все-таки, чем ты собираешься заниматься? – спрашивал он.

– А ты возьми меня в свой банк, – неожиданно попросила Марина.

– Ну вот, придумала! Что ты там будешь делать? Ты же ничего не умеешь!

– А я не собираюсь работать. Я буду украшением твоего банка. Вы же там все уроды. Разве нет?

– Как? А я? – смеялся Павел Михайлович.

– А ты – главный урод!

Павел Михайлович веселился от души, но брать Марину на службу не спешил. Его переубедил Синицын, который был в курсе Марининой истории.

– Павел Михайлович, а вы возьмите Марину Анатольевну с собой на переговоры. Пусть ничего не делает, просто сидит рядом с вами. Уверяю вас, это будет полезно для дела.

Самсонову такое в голову не приходило, но у него было чутье на хорошие идеи, и он решил попробовать.

«Градбанку» предстояли трудные переговоры о слиянии. Одев Марину в строгий деловой костюм и назвав ее помощницей, Самсонов привел ее в зал переговоров. Все остальные переговорщики были мужчины, и у них всех при виде Марины отвисли челюсти. Парадоксальным образом деловой костюм, скромный макияж и строгое выражение лица только подчеркивали бьющую через край женственность Марины.

Самсонов посадил Марину сбоку от себя, поручив держать на ослепительных коленях какие-то бумаги, которые якобы могли понадобиться (но не понадобились). Начав переговоры, он сразу почувствовал, что Синицын был прав. Перед Самсоновым сидели акулы бизнеса, готовые драться до крови за каждый кусок, но в присутствии Марины их реакция заметно замедлилась, а агрессивность снизилась, уступая место вредному для дела мужскому позерству и бахвальству. Переговоры прошли для «Градбанка» благополучно.

Самсонов принял Марину на работу. Ее ежедневная обязанность состояла в том, чтобы управлять потоком посетителей, приглашенных или жаждущих попасть на прием к директору. Но по-настоящему она была нужна на переговорах, где теперь также выступала в качестве переводчицы.

– Вы не думайте, Нина, она совсем не дура, – заверяла Клара Федоровна. – На двух языках говорит. Ну, не по финансам, конечно, а так, вообще.

По итогам каждых переговоров Марина получала большие премиальные и была теперь девушкой обеспеченной. При желании она могла бы открыть собственное модельное агентство.

– А они с Павлом Михайловичем…? – наконец задала Нина мучивший ее вопрос.

– Спят ли они? – поняла Клара Федоровна. – Нет, точно нет. У Павла Михайловича есть принцип: не путать работу с интрижками. Он себе этого не позволяет и у других охоту отбивает. Так что, когда он брал Марину на должность, он ее предупредил, что их связи конец.

– А она?

– Она сказала: «Не зарекайся», – засмеялась Клара Федоровна.

– А откуда вы все это знаете? – спросила Нина.

– Да она сама мне рассказывала. Она ведь раньше веселая была, озорная. Это только в последний год она такая смурная.

– Как вы думаете: она все еще надеется выйти замуж за Павла Михайловича? – спросила Нина, стараясь, чтобы ее вопрос прозвучал как можно равнодушнее.

– Конечно, надеется, – убежденно сказала Клара Федоровна. – Если бы не надеялась, ушла бы… А хотите знать, Нина? Я считаю, что она была бы ему хорошей женой.

Нина промолчала.

Глава 4

Как обычно, Нина обо всем узнала последней. Она замечала, что уже некоторое время на директорском этаже царило необычайное оживление: лифт доставлял туда людей, которых она прежде не видела, дверь директорского кабинета то и дело открывалась, впуская и выпуская посетителей. Однако Нина, по своей привычке, не проявляла интереса к тому, что не относилось прямо к ее работе, которой у нее было по-прежнему много. К тому же Клара Федоровна перестала присоединяться к ней в буфете перед закрытием – то ли обедала раньше, то ли обходилась бутербродами на рабочем месте.