Умный маленький поросеночек

Старик еле пробудился от сна, поднял веки и туда смотрит, и сюда заглядывает, юноши нет как нет. Бился, бился сонный старик, насилу взвалил мешки беркутам на спины, а те помчались домой пуще ветра, быстрее мысли.

Старик, известное дело, остался на мельнице пребывать — видно, там суждено ему было смерти дожидать. И долго, сердечный, ломал голову, куда мог юноша подеваться, в реку ли канул или опять выбрался на вольный свет, к земным жителям.

Но Ионицэ был в надежном месте. Беркуты доставили мешки к Иляне-Косынзяне и отдали их повару. Тот вспорол один мешок, как раз тот самый, где Ионицэ был. До смерти напугался повар, когда Ионицэ вылез из мешка.

— Да как же ты, мирской человек, попал сюда, скажи на милость?

— Про то знай молчи, — отвечал ему Ионицэ и показал перстень, а на перстне написано: «Иляна-Косынзяна, коса золотая, в косе дивный цвет воспевает, тридевять царств внимают».

Не сказал больше ничего повар и оставил Ионицэ у себя при доме.

Вот в один день понадобилось повару печь хлебы на Иляну-Косынзяну, иного-то хлеба она и в рот не брала. Ионицэ и говорит ему:

— Дай-ка я испеку, увидишь, какой хороший хлеб будет!

— Ладно, — говорит повар.

Тут как взялся Ионицэ за дело, засучил рукава и давай тесто месить, живо-готово поставил хлебы в печь.

Вынул повар готовый хлеб из печи и никак надивиться не может: до того воздушен тот хлеб получился.

Вот понес он его Иляне, и только это она взяла хлеб в руки, сразу спрашивает:

— Кто испек такой славный воздушный хлеб?

— Кто же еще испечет? Я испек, — отвечает повар.

После того как вышел весь хлеб, повар сызнова печь собирается. Взялся Ионицэ за стряпню и сготовил хлеб вдвое лучше прежнего. Долго удивлялась Иляна, что хлеб раз от разу все лучше. А хлеб-то убывал скорее, чем прежде, — конечно, разве хороший хлеб залежится?

Понадобилось повару печь в третий раз. У Ионицэ сердце так и запрыгало от радости. Наготовил он третью печь хлеба, однако на этот раз, не долго думая, взял да и запек в один каравай перстень Косынзяны.

Повар опять понес хлеб Иляне-Косынзяне. Разломила она каравай пополам, перстень-то и выпал. Иляна подняла его, признала, а потом и спрашивает повара:

— Кто испек хлеб?

Повар мнется, юлит, ну да под конец пришлось ему сказать, что хлеб-то Ионицэ испек.

Немедля послала Иляна повара за Ионицэ, привели его к ней в дом, и как увидела она суженого, поцеловала, потом велела дать ему платье, золотом шитое, — его-то прежнее немытое было.

Спустя две недели обручилась Иляна с Фэт-Фрумосом и задала такой славный пир, что весть о нем разнеслась за тридевять земель.

После свадьбы Ионицэ получил от Иляны все ключи. Стал он теперь полным хозяином всех ее покоев. Только от одного подвала не дала ему Иляна ключа. Через несколько дней захотел Ионицэ узнать, что же такое в том подвале. Вот просит он ключ, Иляна дает ему и тот ключ. Пришел к подвалу, отпер его Ионицэ и заглянул внутрь да вдруг слышит, из бочки зычный голос раздается, велит открыть дверь пошире. Только Ионицэ успел отворить дверь, сорвались с бочки все обручи один за другим, да как вымахнет оттуда змей, словно гора великая, и прямиком к Иляне-Косынзяне. Подхватил ее и унес за тридевять земель.

Ионицэ давай слезы проливать, а что толку после пожара да по воду? Теперь сызнова надо искать Иляну-Косынзяну. Опять обул он свои железные постолы, взял стальную клюку и пошел куда глаза глядят. Идет это наш молодец, идет, остановится и пригорюнится, да ведь сам виноват, пенять не на кого. После долгих мытарств приходит Ионицэ к святой Пятнице и стучится в дверь. Говорит ему святая Пятница:

— Коли ты добрый человек, заходи, коли недобрый, так чтоб духу твоего тут не было, у меня на то псица есть со стальными зубами, все равно загрызет тебя.

— Добрый я человек, — отвечал Ионицэ.

Впустила его святая Пятница и потом спросила, что ему надобно. Ионицэ рассказал ей, как и что случилось. Долго смотрела на него святая Пятница, выслушав его рассказ, словно хотела сказать: «За глупой головою и ногам нет покою». Да промолчала, а потом и говорит:

— Ну да ничего, не теряй надежду, на вот лук, со временем он тебе пригодится.

Ионицэ взял этот лук и пустился в путь. Шел он, шел по разным землям, дальним сторонам, не приведи бог нам, и добрался до избушки, над ней вороны каркают, кругом волки воют — край света, да и только.

Заходит туда Ионицэ, а навстречу ему бабка, как есть ведьма — ноги у ней лошадиные, зубы стальные, руки, как грабли. Увидала его и спрашивает, зачем это он явился. Так и так, говорит Ионицэ, хочу в работники наняться.

— Что ж, ладно, — говорит старуха. — Мне как раз нужен работник, возьму тебя, только всего и дела — всякий вечер угонять да пригонять кобылу с пастбища.

На том и поладили. А год в те поры был три дня, и прикинул тут Ионицэ, что год — не век. Под вечер велела ему старуха отвести кобылу на пастбище да строго-настрого наказала хорошенько стеречь ее, а не укараулит, так голова долой. Ионицэ сел верхом на кобылу и — на пастбище, однако не забыл и лук с собой прихватить.