Умный выстрел

Приборы бесшумной стрельбы, установленные на наших автоматах, бесшумными были условно. Ствольная коробка не могла сдержать лязга блока с затворной рамой. Нас все равно услышали. Смолк один голос в доме, другой, кто-то приглушил музыку, и она стала фоном к нашей операции. Аннинский чуть нервно шепнул мне: «Я требую продолжения банкета», и мы покинули временное убежище. В дом мы входили уже спина к спине, плотно, буквально до скрипа пластин в наших бронежилетах. Нас втянуло в короткий коридор. Прямо — дверь в старшую половину, направо — точно в большую комнату молодежной половины. Виталик повернул направо, я пятился за ним, прикрывая его. Мне не обязательно было видеть то, что видел он, меня в таких случаях не раздирало любопытство. Отморозки, встречавшие нас, поверили в свою безнаказанность, как в бессмертие, и встречали нас с лицами заговоренных от свинца горячего и клинка холодного. Но первая же очередь из автомата сняла с них всю магическую силу и выбила дурь из головы. Руслан успел вытащить пистолет, с которым не расставался даже на горшке. Аннинский отстрелял ему точно в голову. Когда я очередью из своего автомата загнал родителей Руслана обратно в их половину и «оглянулся посмотреть», я не увидел ни капли крови на лице этого 23-летнего урода, только несколько свежих открытых язв — на щеке, под глазом, на лбу. Он моргнул раз, другой и рухнул на пол с прямой спиной, как будто был привязан к шесту. И только тогда из его раны зафонтанировало, выбрасывая вверх струи горячей, пенистой крови. Я включился в работу и прострелил ноги двум другим парням, чтобы не дергались. Аннинский уложил на пол размалеванных подруг, ударив длинной очередью у них над головой. На обратном пути мне пришлось утихомирить отца Руслана, разбив ему голову. Я ударил его в лицо каской, а когда он отшатнулся от сильного удара, врезал еще и прикладом.

В общем и целом мы отработали чисто и тихо, просто, без «спецэффектов», и на «буханке» же вернулись на базу. Утром следующего дня мы покинули эту некогда автономную, сожительствующую с Чечней республику — наша командировка закончилась. Поздно вечером, когда я, валясь с ног от усталости, добрался до дома, по ящику увидел новость, принесшую мне полное удовлетворение: возле своего дома неизвестными был убит начальник местной милиции полковник Магомедов. К его смерти наш следственный комитет никакого отношения не имел. Но его смерть была вопросом времени: полковник, из высокого дома которого был виден Кремль, нажил врагов и среди «наших» и среди «ихних». Назавтра мы с Виталиком встретились в пивной, нажрались и поругались. Я набил ему морду. Через час мы снова стали друзьями — водой не разольешь. А буквально через месяц наш следственный комитет прекратил свое существование, и его осколки упали в милиции, в таксомоторном парке, в офисе детективного агентства… И мы стали встречаться все реже и реже.

— Так вот, я скажу тебе для начала, кто такой опер, — продолжил я, наплевав на плавный переход от одной темы к другой, но несколько изменив мнение о Михайлове в лучшую сторону: он умел слушать. — Это человек, который способен правильно и быстро осуществить практические задачи: розыск, задержание и тэдэ, и тэпэ. Вон над телом Сергунина корпят твои коллеги. Они тоже хотят побыстрее и правильнее решить задачу. Но что, если Сергуна подставили? С Аннинской снимут подозрения, ей изменят меру пресечения — на подписку о невыезде, снимут охрану. И тогда настоящий убийца завершит свою работу. Знаешь, порой правильно и быстро ну никак не получается.

— Почему в таком случае в доме Аннинских убийца не оставил два трупа?

— Я найду ответ! — уверил я и пошел прочь.

— Эй! — окликнул он меня. — Не забудь поделиться.

— Если успею, — отозвался я, не оборачиваясь. Я настроился проходить перекрестки на высокой скорости. Я не был многозадачной машиной, мне необходимо было соблюдать очередность в планировании и реализации задач.

Глава 5 Скрытый перекресток

Я старался припомнить все мелочи, детали разговоров с Аннинским, которые прошли мимо моего внимания, а теперь, с высоты нынешней ситуации, заслуживали особого внимания. Я снова превратился в сито и начал просеивать каждое слово, оброненное либо в телефонном разговоре, либо при личной встрече с Аннинским. Это была трудная работа: в поисках ключевого слова я цеплялся за каждое, исполненный подозрения. Так и с ума сойти можно, прикинул я, в очередной раз подставляя раскаленную, как двигатель на жаре, голову. Все, что в больших объемах, — плохо. Тем не менее я сумел найти что-то, что краем касалось криминала: потерянные ключи от машины. Правда, они нашлись — вечером, только на работу Виталий вынужден был добираться на частнике, а домой — на служебной машине.