Умоляй меня (ЛП)

— Разве это имеет значение? — сказал он вслух. Изабо прокляла его так же основательно, как прокляла Гэвина. У него не было будущего, и ему нечего было предложить Луваен. Даже если Гэвин разрушит проклятие, женившись на Циннии, Баллард был слишком физически изуродован, чтобы жить за пределами Кетах-Тор. Луваен и Цинния приняли его внешность, но он не обманывал себя, думая, что другие сделают это так же легко, если вообще смогут. Они будут смотреть на него, как на монстра — выслеживать его, как зверя. Его накопленное богатство обеспечило его сыну и будущей невесте его сына комфортную жизнь, где бы они не решили поселиться. Они не были ограничены Кетах-Тором, как он или любая жена, или любовница, если бы она связала себя с ним. Эта крепость была его домом, его убежищем и его тюрьмой. Он содрогнулся при мысли о том, чтобы запереть Луваен здесь с ним, даже если бы она была согласна.

Он завернул кинжал и ножны в бархат и вернул их в сундук. С приближением весны Баллард отправит ее домой, нагруженную золотом: достаточным количеством, чтобы она смогла купить свое личное оружие, но он надеялся, что она будет дорожить этим знаком его уважения и помнить его.

Впервые почти за неделю она присоединилась к остальным его домочадцам вечером в соларе и заняла место среди женщин, чтобы создавать амулеты для плетения из зелени, висящей в большом зале. Стол, который Цинния обычно делила с Эмброузом, когда они работали над переплетением его заклинаний и рецептов зелий, был завален кучами того, что выглядело как мусор, собранный с лесной подстилки: высушенная рута, ягоды артемизии и рябины, береста, вырезанная рунами и лентами, нанизанными на дубовые галлы. Женщины смеялись и болтали во время работы, их тихие голоса сопровождались успокаивающим потрескиванием огня в очаге.

Баллард некоторое время наблюдал за ними, его взгляд дольше всего задерживался на Луваен, когда он восхищался тем, как ее темные волосы мерцали в свете камина. Гэвин сел рядом с ним, а Эмброуз — у огня. Все трое держали в руках кубки с элем и обсуждали, какие задачи им предстоят на следующий день. В течение часа или двух он мог обманывать себя, думая, что так было всегда, так будет и в последующие годы — его маленькое домашнее хозяйство, разделяющее тяготы товарищество. Здесь он проводил время со своим сыном, своими верными друзьями и щедрой, хотя и вспыльчивой, любовницей. Будучи молодым человеком, он бы восстал против такой мирной домашней жизни, стремясь вести войну и доказать свою доблесть своим сверстникам. Время и проклятие смягчили его: он ценил более спокойные моменты, особенно такие кратковременные, как эти.

Когда час стал поздним и очаг догорел, их маленькое сборище распалось. Эмброуз вывел Магду, Джоан и Кларимонду из солара. Баллард испытал глубокое разочарование, когда Гэвин предложил руку каждой сестре и был взят обеими. Луваен не приняла его приглашения провести ночь в его постели. Она также и не отказалась, но после того, как они провели время в кладовой в начале дня, он был почти уверен, что она согласится. Он ошибался.

Обе женщины присели в реверансе и пожелали ему спокойной ночи. Баллард всмотрелся в лицо Луваен, но не увидел в выражении лица ничего, что намекало бы на ее мысли. Он кивнул, коротко пожелал спокойной ночи и снова обратил свое внимание на огонь. Полчаса спустя он все еще сидел в своем кресле, когда тихий стук прервал его размышления. Дверь открылась, и внутрь вошла Луваен, закутанная в тяжелый халат, с распущенными волосами, уложенными гладкими волнами. Ее босые пальцы ног жались к холодному полу, и она понимающе улыбнулась ему:

— Все еще хочешь разделить ту удобную кровать, которой ты все время хвастаешься?

Он вскочил со стула и пересек комнату, прежде чем она успела сделать еще один вдох. Она протестующе пискнула, когда он сжал ее в своих объятиях.

— Ты даруешь мне милосердие, госпожа?

Она толкала его в грудь, пока он не ослабил хватку.

— Больше, чем ты мне показываешь, — она глубоко вздохнула. — Если ты будешь так обнимать меня во сне, я не продержусь до утра.

Он поцеловал ее: медленное, глубокое приветствие, перемежающееся тихим рычанием, которое заставило ее обмякнуть в его объятиях и застонать в его рот. Его руки прошлись по ее спине и бедрам, поднялись, чтобы обхватить ее за ягодицы, прижавшись к ним бёдрами.

Когда они оторвались друг от друга, она уставилась на него прищуренными глазами.

— Кровать? Или ты хочешь, чтобы мои ноги примерзли к полу?

Он подхватил ее на руки и толкнул дверь, соединяющую его спальню с соларом. Огонь в очаге почти погас, погрузив комнату в полумрак. Когда Луваен нетерпеливо заерзала, он неохотно опустил ее на пол, чтобы она осмотрела его убежище. Она остановилась перед кроватью и посмотрела на него через плечо.

— Это было не просто хвастовство, когда ты сказал, что у тебя большая кровать. Я думаю, понадобится карта, чтобы найти человека в этой штуке.

Он подошел к ней сзади и обнял за талию. Она же откинулась назад и наклонила голову, чтобы он мог уткнуться носом в ее шею.