Умоляй, ведьма. Часть 2

– Признаться, мне понять Иветту очень легко. Ведь всего пару часов назад я так же, как и она, рискнула своей магией и жизнью. И, поверьте мне, я сделала это вовсе не для того, чтобы Дрейгон стал королем. Я хотела спасти его.

При воспоминании о случившемся по телу прошел легкий озноб. А Альфиан сдвинул брови, словно не готов был поверить моим словам.

– Иветта уже стала черной, – продолжила я. – И не получила взамен ничего. Даже призрачной надежды стать королевой, ведь вы ее ненавидите, не так ли? Какая уж тут корона. Вряд ли она об этом не знает. Впрочем, учитывая, насколько натянуты были ваши отношения последнее время, я сильно сомневаюсь, что подобная надежда у нее вообще хоть когда-нибудь была. Иветта в курсе, что вы не желаете ни минуты находиться рядом с ней. Это видно в каждом вашем жесте.

И вдруг маска безразличия спала с безукоризненного лица Альфиана. Он широко распахнул глаза и воскликнул, подавшись вперед:

– Если она не желала становиться королевой, а делала все ради того, чтобы просто сохранить мою жизнь, то почему сейчас, когда я уже никогда не стану королем, она не здесь? Скажи мне, почему теперь, когда я потерял право на престол, ее нет?! Ведь она всегда была рядом! Всегда!

Его голос звучал так громко и яростно, как поток воды, который с грохотом срывается в пропасть. И вмиг стало ясно, что плотина, которую этот поток наконец прорвал, слишком долго была покрыта сетью крупных трещин. И все равно ей удавалось удерживать стихию внутри много лет. До сегодняшнего дня.

В позвоночник словно ударила шаровая молния, расходясь по нервам паутиной белого огня. В этот миг я наконец увидела то, что было скрыто от глаз.

«Улыбка наследника престола, подаренная молодой ведьме, только-только приступившей к своим обязанностям Медовой колдуньи в коалиции Верховных колдунов Вальтариума. Ее удивительно блестящие белые волосы, выкрашенные в тот безупречный персиковый оттенок, который всегда так нравился принцу. Ее пряди между его пальцев… Музыка, льющаяся словно с самого неба, пока они кружились в танце среди окутанного полумраком сада под светом полной луны. Смех и полет длинного желтовато-золотого платья, усыпанного звездами. Искрящееся шампанское и поцелуи, от которых у меня самой загорелись щеки. Ночи, облака, шелка простыней и ветер в волосах… А потом шуршание пергаментных страниц дорогого, расшитого бархатом дневника. Мелкий убористый почерк, острый наклон букв, резкие слова: королева… королева… королева… И улыбка Сафиры, выводящей буквы зачарованным пером…»

Я резко вздохнула, выныривая из глубокой, залитой прошлым пропасти. И снова посмотрела в глаза принца, в которых плескалась такая многолетняя отрава обиды, что ее, казалось, невозможно смягчить никаким противоядием.

А потом я перевела взгляд вперед поверх его головы.

Там, чуть в стороне, рядом в высокой белоснежной колонной, стояла Иветта. Она поймала мой взгляд и, поджав губы, отвернулась, словно просто гуляла.

Принц увидел, что я отвлеклась от разговора, и тут же посмотрел туда же, куда и я. Уже через мгновение его рот сжался в линию, а лицо побледнело.

– Вы говорили, что ее тут нет, ваше высочество, – заметила я негромко. – Но она есть. Как и всегда.

Альфиан дернул головой, словно пытаясь отогнать назойливую муху.

– Это ничего не значит.

А затем встал, явно намереваясь уйти прочь.

– В любом случае был рад поговорить с вами, ронна Довилье, – церемонно проговорил он.

Однако прежде, чем он закончил фразу, сказала уже я:

– О, и мне было приятно поговорить с вами. Надеюсь, вы будете в добром здравии после всего, что случилось.

– Не переживайте обо мне, ронна…

– И последнее, пока я не забыла, ваше высочество, – перебила я, торопливо склоняясь в поклоне. – Вы можете мне не верить, ведь прошло уже много лет, а Сафира мертва. Увы, она не сможет подтвердить или опровергнуть мои слова. Но слова в дневнике Иветты были написаны именно ею. Сафирой Сирье. Бывшей Первой ведьмой Вальтариума, а вовсе не Иветтой.

Альфиан казался громом пораженным. Его лицо еще сильнее побелело, только глаза светились яростью.

– Ты лжешь, – прошипел он.