Умоляй, ведьма. Часть 2

Я опустила взгляд в стол, сжав пальцы, пока картинка у меня в голове окончательно не сложилась.

В ушах будто вживую раздался негромкий голос Дрейгона:

«Потому что кольцо само теряет силу, если то, на что оно влияет…»

– …не откликается на морок, – шепотом закончила я предложение.

Получалось, что кольцо Альфиана потеряло силу, как только окончательно стало ясно, что мое сердце сгорает в присутствии совсем другого человека!

Стало жутко стыдно от мысли, что он все знал! Получалось так, словно вчера я призналась ему в любви, а теперь мы непринужденно болтали на кухне, будто ничего не произошло! Впрочем…

Это совершенно нормально, если он ничего не чувствует ко мне в ответ.

Мне захотелось умереть на месте.

Я снова испуганно взглянула на Дрейгона, однако оказалось, что он уже отвернулся и ему нет никакого дела до моих терзаний.

– Значит, ты любишь блины, Мартелла Довилье, – неожиданно весело спросил он и, бросив на меня хитрый взгляд из-за плеча, неожиданно отпустил сковородки. Блины с них в тот же миг синхронно взлетели в воздух и зависли.

– Я?.. Лю… блю… – ответила сбившимся голосом.

Тут колдун схватил из настенного ящика две тарелки, ловко бросил их на стол так, что они проскользили по нему, остановившись прямо возле меня и места рядом. И едва это произошло, как блинчики в воздухе отмерли и, захлопав масляными боками, как крыльями, полетели в подготовленные для них фарфоровые «гнезда».

– Потрясающе… – выдохнула я, тут же схватив угощение и отправив в рот.

Дальше моего самообладания не хватило, и, зажмурившись, я издала довольное урчание.

– А ты, значит, умеешь готовить блины? – переспросила я, когда дар речи ко мне вернулся. – И умеешь великолепно, между прочим!

Несмотря на то, что второй блин лежал на соседней тарелке и, похоже, предназначался кому-то другому, я взяла и его, торопливо отправив в рот.

Дрейгон широко улыбнулся, обнажив белоснежные зубы.

А я чуть не подавилась.

Он так редко это делал!

Его лицо мгновенно преобразилось, обретая какое-то озорное мальчишеское выражение. Будто давно забытый образ вдруг всплыл из глубины души черного колдуна, превращая его в кого-то совсем другого. Того, кто мог с веселой улыбкой жарить блины в деревенском доме посреди леса…

Я вдруг подумала, что, возможно, когда-то давно Дрейгон был именно таким, как сейчас. А потом… что-то превратило его в холодного и жестокого Антрацитового принца.

– Я много всего умею, – усмехнулся он, наливая новую порцию теста на сковородку. – Готовка когда-то была моим хобби. Помогала отвлечься… А еще, – добавил он, хмыкнув, – не мешало бы показать дармоеду, как на самом деле должна выглядеть человеческая еда. Поэтому хватит воровать из его тарелки блины.

Колдун усмехнулся и, повернув ко мне голову… подмигнул! Подмигнул!

Он тут же снова отвернулся, а я, открыв рот, выронила кусок блина на тарелку. Хвала богам, никто не видел моего пассажа.

Я быстро подхватила кусок и отправила обратно в рот.

Следующие полчаса показались мне самыми лучшими в жизни. Мы болтали с Дрейгоном так, словно были старыми друзьями. И я никогда не чувствовала себя лучше, чем сейчас, когда он улыбался мне, а потом и вовсе сел рядом и тоже приступил к нашему странному полуночному завтраку. Или, может, очень позднему ужину.

В этот момент я вдруг захотела, чтобы вот так было всегда. Мы бы сидели рядом, разговаривали ни о чем и обо всем. И я ощущала бы тепло внутри просто оттого, что брови моего черного колдуна больше не сдвинуты, а в его словах не чувствуется яда, разъедающего и меня, и его самого…

Но ничто не длится вечно.

– Если ты хочешь подготовиться к последнему этапу Отбора и получению Искры, тебе надо больше лежать, – спокойно сказал он, с каждой секундой становясь все серьезнее. – Так рана заживет быстрее.

Я кивнула, нехотя возвращаясь к суровой действительности.

– Не знаю, как теперь снова появляться в Лебедином дворце, – задумчиво проговорила я. – Эйвин говорит, что сестры будут действовать активнее. Не так, как прежде.

– Можешь не переживать. – Дрейгон взял со стола тарелки и понес их в сторону умывальника. В последний момент я заметила, как уголок его губ в ярости дернулся. – С сестрами я разберусь.

И мне вдруг стало ясно, что именно может означать это «разберусь».

– Ты же не собираешься их убивать? – воскликнула я, вставая из-за стола и чувствуя, как прошибает холодный пот. – Я не хочу, чтобы они умирали, Дрейгон… – проговорила я дрогнувшим голосом, слишком уж ярко вспоминая того трясинного паука, с которого живьем слезла вся кожа, будто на глазах превращаясь в плесень.

Никто не заслужил такой участи. Я бы сказала, что и паук не заслужил, не то что мои сестры.

Дрейгон вновь взглянул на меня, но на этот раз в его глазах сверкал тот самый ядовитый холод, к которому я уже привыкла. Этого холода я боялась.

– Тебе жаль убийц? – спросил он жестко, приподняв бровь.

– Они мои сестры, – пожала я плечами.