Умри, а держись! Штрафбат на Курской дуге

Пришлось повозиться, отстегивая штык от ствола. На марше у всех штрафников штыки к винтовкам были пристегнуты. Говорили, что в третьем взводе кто-то лишился глаза, наколовшись в кромешной темноте на острие шедшего впереди товарища. Но все равно, и на марше, и особенно во время боя, отсоединять штыки от винтовок категорически запрещалось.

Демьян, пойдя на это, уже нарушил приказ и от осознания этого пальцы его деревенели и не хотели слушаться. Пули свистели и жужжали повсюду, над самой головой, слева и справа, и каждая заставляла вжиматься в землю, и это было страшнее, чем нарушить приказ Коптюка по поводу штыка.

Демьян внутренне успокаивал себя тем, что ведь взводный самолично отдал еще один приказ – окапываться. Не руками же ему это делать… Правда, Зябликов вон орудует каской. Но Гвоздев рассчитывал использовать штык быстро и незаметно для чужих глаз.

Когда четырехгранное орудие копания, наконец, было пущено в ход, дело действительно пошло значительно быстрее, чем по соседству, у Зябликова. Перед Гвоздевым сразу оказалось некое подобие бруствера.

XXIV

Бугорок уже принял на себя порцию вражеских пуль. Пулеметная очередь стесала самую верхушку глинистого нароста, бросив Гвоздеву за шиворот горсть темно-бурых комьев и крошек. Но Демьян не ощущал неудобства. Он снова и снова всаживал штык правой рукой в землю, после пяти-шести погружений руками выгребая взрыхленную почву.

Зябликов действовал собственной каской как черпалкой, одновременно прикрываясь ею на манер щитка. Вещевой мешок он предусмотрительно снял и отставил на метр в сторону. Демьян, спохватившись, принялся стаскивать лямки своего «сидора» с плеч. Стекло внутри мешка звякало о гранаты. И как это он забыл, ведь тоже решил снять вещмешок с бутылками сразу, как займет позицию.

Пуля шмякнулась в грунт в миллиметре от правого рукава шинели, и Демьян, поспешно отпрянув влево, аккуратно положил мешок на землю, отодвинув его подальше левой ногой.

Несколько невысоких, но кустистых фонтанов земли взметнулись на самом гребне овражка, окаймлявшего опушку леса, как раз в том месте, откуда на поле вышло отделение Потапова. Неприятное, подвывающее шипение наполнило воздух, который сразу загустел настолько, что стало трудно дышать. Взрывы стали стремительно расползаться от овражка по полю, накрывая всю ширину рубежа, занятого штрафниками.

Осколки мин разлетались низко, стелясь над самой землей. Словно вереница адских машин, оснащенных снопами молниеносных серпов и кос, двигалась по полю, свистя над поверхностью, подначивая грунт, разя тех, кто не успел углубиться ниже земляного покрова.

Минометный огонь, не дойдя до левого фланга, словно маятник, качнулся вперед и вправо, накрыв позиции, занятые отделением Пилипчука. Там люди начали закапываться раньше и уже ушли вниз на спасительную глубину, укрывавшую лежащее тело.

XXV

Грохочущее «та-та-та» вдруг гулко понеслось в глубь поля со стороны опушки. Демьян оглянулся на звук и с радостным воодушевлением энергичнее заработал штыком. Одну за другой несколько очередей по вражескому пулемету дал расчет «максима», приданного роте. Значит, замкомвзвода не обманул, штрафников действительно усилили на марше. Несколько винтовочных выстрелов бабахнули в поддержку пулемету.

Огонь вели с правого фланга передового рубежа, где закапывался взвод Коптюка, и из глубины, где во втором эшелоне должен был расположиться третий взвод. Выходило, что бойцы лейтенанта Дударева уже освоились на гребне оврага и вступили в бой.

Пулеметная точка немцев, работавшая прямо перед отделением Потапова, смолкла и не подавала признаков жизни несколько бесконечно долгих секунд.

«Ага! Умылись, гады!.. – всколыхнулось горячей радостью в груди Демьяна. – Так их! Давай, жми, братишки-пулеметчики!..»

Враг тут же отреагировал на усиление огня со стороны штрафников. Плотность минометной стрельбы распылилась по всему пространству. Вражеские мины сыпались и в глубину позиций, разрываясь на опушке, и хаотично взметали землю на всей площади. Постепенно минометный огонь собрался в пучок, сконцентрировавшись на том месте, откуда вели огонь из «максима».

Пулемет умолк. Гвоздев с горькой досадой вслушался в грохот боя. Все, похоже, пулеметный расчет отвоевался… Но вдруг «максим» застучал с новой силой, значительно ближе. Огонь вели из глубины, почти прямо за спиной позиции Гвоздева. Значит, меняли огневую точку. Не меньше сотни метров преодолели всего за минуту с небольшим.

В бытность учебы в танковом училище, на стрелковых занятиях, Гвоздеву довелось и пострелять и потаскать этот тяжеленный пулемет по буеракам камышинского танкодрома. Может, именно внушительный вес пулемета в полной боевой комплектации, с бронещитом и колесной станиной, и внушил Демьяну уважение к этой надежной машине, из которой Чапай с Петькой косили ряды каппелевцев в обожаемой Демой и его друзьями кинокартине.