Умри, если сможешь (СИ)

Конечно же, первым делом я забрал Марианну из того кошмарного места. Михаил предлагал отправить её за границу и обещал устроить в лучшую клинику, но я твёрдо стоял на своём. Тогда он нашёл опытного психиатра, который сумел выправить положение настолько, что Марианну спустя год признали вменяемой. Мы поженились и у нас родилась Жанна. Правда, психиатр не рекомендовал нам заводить детей, но она, как всегда, не послушалась и поступила по-своему. Потом было несколько рецидивов, но Дамир, это наш чудо-психиатр, сумел их вовремя купировать. Я пытался привлечь Марианну к нашей прежней научной работе, но она потеряла к ней интерес и выбрала стезю хирурга. В больницах, где она практиковала, она была на хорошем счету, пока ни замечали, что, при всей виртуозности отдельных операций, у неё слишком высокий процент потерь среди пациентов. Мне думается, Жанна знала, что она творит, и выбрала свою профессию из-за чувства вины.

«Чёрт! Где носит этого Пупкина-Рязанова?» — с досадой подумал Андрей.

— Лев Моисеевич, боюсь, у нас мало времени, — решился он вмешаться в исповедь учёного.

— Извините, — Слоневский виновато улыбнулся. — Я забыл, что вы из другого, более практичного поколения. Да и кому она интересна, чужая жизнь?

— Я не это хотел сказать…

— Бросьте! Я всё понимаю. Мои воспоминания для вас, как семейные альбомы родственников. Когда они умирают, их наследники считают своим долгом всучить их нам. Отказаться неудобно и мы, помимо нашего желания, вынуждены их брать, хотя осколки прошлого, запечатлённые на фотографиях, не имеют для нас никакого значения.

Рассказ Слоневского приоткрыл его натуру, и Андрей насторожился.

— Лев Моисеевич! — воскликнул он, догадавшись, что задумал учёный.

— Вы же не думаете, что я оставлю её одну? — Слоневский покачал головой. — Не нужно, я уже принял яд. Давайте поговорим по делу, вдруг он подействует быстрей, чем я рассчитываю.

Андрей кивнул. На душе у него скребли кошки. Весть о скорой кончине Слоневского всё изменила. Они были мало знакомы и тем не менее у него было ощущение, что он теряет друга. Слишком многое их связывало, к тому же его тронула исповедь этого незаурядного человека.

«Куда только смотрел Лапочкин! Ведь они друзья, и он должен был предугадать, к чему это может привести», — расстроенно подумал он.

Слоневский почувствовал его настроение.

— Не нужно хмуриться! Когда уходят старики, это правильно. Таков закон природы. Неправильно, когда вы, дети, нас опережаете, — сказал он и дружеским жестом коснулся его колена. — Андрей, я на вас рассчитываю, так что берегите себя. Я это говорю, потому что не знаю, как поведёт себя новый чип. Не особо рассчитывайте на удачу. Возможно, что с первым чипом вам просто повезло.

По его лицу пробежала тень.

— Теперь о главном. Конечно же, мы работали над применением флуорисцита в военных целях. Когда имеешь дело с министерством обороны, иначе быть не может. Как мог, я увиливал от этой задачи, но меня припёрли к стенке. Программу грозились прикрыть, и я дал слабину.

— Это хуже атомной бомбы? — спросил Андрей, уже заранее зная, что ответ ему не понравится.

— Да, хуже. Значительно хуже. При определённой массе кронос-флуорисцит способен уничтожить Землю целиком. Одно утешает, что опытные образцы очень малы и их немного, а все расчёты я держал в голове. Поэтому у меня просьба, постарайтесь найти их и все уничтожить, чтобы какой-нибудь гениальный дурак не продолжил моё дело. Хорошо?

— Хорошо, Лев Моисеевич. Я сделаю всё, что в моих силах. Единственно, где мне искать этот чёртов кронос-флуорисцит?

— К сожалению, Марианна успела передать образцы американцам, но я предвидел такое развитие событий и в вашем чипе есть устройство, которое поможет определить их местонахождение. Правда, у него ограниченный радиус действия, где-то в районе шести километров.

— Этого достаточно, — сказал Андрей, припомнив как его альтер-эго из будущего засёк и уничтожил образец на американской базе в Молдавии. — А в чём выражается действие кронос-флуорисцита?

— До конца я сам не понимаю. Дело в том, что кронос-флуорисцит найден опытным путём. Если убрать позитронную оболочку, идёт бурная реакция, с высвобождением огромного количества энергии. На мой взгляд, это сродни аннигиляции, возникающей при соприкосновении с антивеществом. Но так ли это, я не успел разобраться. Преимущество в том, что это «чистая» бомба. При взрыве не остаётся ничего, в отличие от ядерных зарядов. Значит, не нужно ждать, когда снизится уровень радиации на землях, подвергшихся бомбардировке. Это же голубая мечта современных милитаристов — массовое уничтожение живой силы противника, а в качестве приза свободные территории, которые можно осваивать по своему усмотрению. Конечно, убить всё население страны невозможно, но жалкие остатки не в счёт. Да и кто-то ведь должен пожаловаться в ООН, чтобы это собрание хищников могло соблюсти видимость справедливого возмездия, то есть погрозить агрессору пальцем и сказать, что так поступать нехорошо.