Умри сегодня и сейчас

– Почему же вы здесь работаете? – не выдержала Вера. – Сожгите всю эту гадость и уходите. Как вам не стыдно?

Старая женщина опустила взгляд:

– Почему же не стыдно, еще как стыдно, дочка. Так ведь стыдом не прокормишься. Пенсия у меня с гулькин нос, а кушать хочется.

– Значит, вы за пайку готовы продаться?

– Готова, милая, готова, – охотно подтвердила смотрительница. – Молодые нынче себе другие цены назначают, а мне, старухе, привередничать не приходится. Сыта – и ладно.

Вера вспыхнула и отвернулась, занявшись углубленным изучением листовки с лаконичным, но несколько корявым текстом: «Красноармейцы! Явитесь немедленно к немецким солдатам. Если вы не явитесь, вас расстреляют по военному закону».

«Эстонские легионеры и расстреляют», – подумала Вера, злясь не столько на легионеров, сколько на себя, полезшую с нравоучениями к несчастной, замордованной бабульке, кое-как сводящей концы с концами. Да, русская пенсионерка была вынуждена работать на эстонцев, чтобы не помереть с голоду. А как насчет недавнего прошлого самой Веры? Она ведь тоже продавалась. Пусть не эстонцам, а туркам. Пусть не за кусок хлеба, а за бастурму или шелковые чулочки. И пусть ее насильно заставили поступиться совестью. Она поступилась, никуда от этого не деться. Факт остается фактом.

Пока Вера отмалчивалась, слово взял Бондарь.

– Раз уж ваш музей взялся резать историческую правду-матку, – сухо сказал он, – то почему бы вам не устроить рядом другую экспозицию, посвященную тем эстонцам, которые воевали на противоположной стороне фронта? Существовал ведь в составе Красной армии эстонский стрелковый корпус, который первым ворвался в освобожденный Таллинн.

– Об этом не велено вспоминать, – вздохнула смотрительница.

– Кем?

– Начальством, кем же еще?

– Но у вас ведь не частная лавочка, в которой можно вытворять все, что взбредет в голову.

– Нет, это государственное учреждение, которое финансируется за счет бюджета, – бесстрастно произнесла смотрительница. – Такова нынче политическая обстановка. Выставка – это еще что! Пару лет назад в центральном парке нашего города был установлен бронзовый монумент эстонскому эсэсовцу, ветерану двадцатой дивизии СС. Национального героя отлили из бронзы, а его автомат – фашистский «шмайсер» – был нацелен на восток. На постаменте написали: «Всем эстонцам, которые погибли за родину и свободу Европы в 1940–1945 годах». – Украдкой взглянув на потемневшее лицо Бондаря, смотрительница пояснила: – Двадцатая дивизия СС была создана из эстонцев-добровольцев по приказу Адольфа Гитлера и по указанию рейхсфюрера Генриха Гиммлера. Они вели бои с советскими войсками в 1944 году на Синимяэских высотах под Нарвой.

– Но Гитлер и Гиммлер давно сдохли, – напомнил Бондарь. – Их приказы и указы не имеют никакой юридической силы. Кто же позволил возводить памятники фашистской мрази?

– Монумент был сооружен на средства так называемой «Эстонской Лиги борцов за свободу», – ответила смотрительница, воровато оглянувшись по сторонам. – Это все бывшие вояки эстонской дивизии СС. В настоящее время они часто появляются в Пярну. Слишком часто.

– Набить бы им морды, – воскликнул Бондарь в сердцах. – Невзирая на то, что они восьмидесятилетние старики…

– Не говорите так, – вздрогнула смотрительница. – И вообще не упоминайте «Лигу», пока находитесь в нашем городе. Они страшные люди.

– Эти хрычи-маразматики?

– Видимость, одна лишь видимость. За ними стоят могущественные силы, их опекают влиятельные люди, им дают деньги, в их подчинении находятся молодые нацисты, готовые на все.

– Даже не верится, – сказала Вера. – Послушайте, а вы не преувеличиваете? Мы не видели никакого памятника эсэсовцам!

Смотрительница горько усмехнулась:

– Он простоял неделю, потом власти велели убрать монумент, чтобы не мозолить глаза туристам из Израиля. Вместо эсэсовца в Парке Скорби установили памятный камень с надписью «Воевавшим на фронтах Второй мировой войны за независимость Эстонии».

– Ишь ты, воевавшим! – недобро восхитился Бондарь. – Пойди разберись, о ком идет речь.

– Совершенно верно, молодой человек.

– А куда делся тот бронзовый истукан?

– Мэрия, на складе которой находится памятник, со скандалом вернула его «Лиге борцов за свободу», – смотрительница поманила Бондаря пальцем, а когда он наклонился к ней, быстро зашептала. – Вскоре мэр сгорел во время пожара в своем доме. Вместе со всей семьей. Еще два сотрудника мэрии подверглись жестокому избиению неизвестных хулиганов и остались калеками на всю жизнь. Говорю же вам, вокруг «Лиги» объединились ужасные люди, они ни перед чем не остановятся. Не удивлюсь, если в скором будущем под знаменами ветеранов произойдет военный переворот. Так многие считают. Вот, возьмите. – Озираясь, смотрительница достала из кармана жакета пачку сложенных бумажных листов, отделила один и протянула его Бондарю.

– Что это такое? – спросил он, с недоумением разглядывая некачественную ксерокопию какого-то текста.