Умри сегодня и сейчас

Ровное шоссе позволило Бондарю ворваться в пустынный парк на предельной скорости. Дальний свет прорубал в ночи тоннель длиною чуть ли не в километр. Микроавтобус в конце тоннеля пока не появился, но у Бондаря было предчувствие, что с минуты на минуту он заметит впереди проблески габаритных огней. Ему даже чудилось, что фары «Ауди» выхватывают пыль, не успевшую окончательно осесть за автомобилем похитителей Веры.

Она ни в чем не была виновата, но Бондарь все равно злился на нее, хотя корить в первую очередь следовало себя самого, оставившего девушку без присмотра. А еще – полковника Роднина, навязавшего Бондарю напарницу. Разве женщины годятся для выполнения мужской работы?

Эх Вера, Вера, вздохнул Бондарь. И угораздило же тебя попасть в беду именно теперь, когда все шло к развязке! Уже завтра супруги Спицыны могли бы отрапортовать об успешном выполнении задания, но досадная оплошность спутала все их карты. Вместо того чтобы ехать домой, приходится гоняться за автомобилем-призраком, растворившимся в ночи. Идиотская ситуация. На кой черт Вера понадобилась похитителям? Неужели за нее, как за какую-то красавицу из комиксов, будут требовать выкуп? Или, может быть, «борцы за свободу» надеются вытащить из нее какие-то важные сведения?

Черт! Под пытками Вера выложит все, что знает и чего не знает. Если не выручить ее, она может дать эстонцам такие показания, которые послужат поводом для широкомасштабного шпионского скандала. Никто не вспомнит о том, что убиенный Виноградский вынашивал планы по созданию универсального бактериологического оружия. Обойдут массмедиа молчанием также тот факт, что профессора застрелила уроженка Эстонии, а вовсе не парочка кровожадных русских. Нет, средства информации превратят эту историю в леденящий душу триллер, призванный обывателя содрогнуться и раскошелиться на финансирование западных спецслужб. Вывод? Вера не должна разговориться. Если не удастся ее спасти, то придется…

Бондарь выругался, отгоняя от себя мысль – такую правильную, такую неизбежную, такую логичную. Но она не покидала его, настаивая на том, что иного выхода нет. Жаль девушку? Конечно. Однако она не первый год сотрудничает с ФСБ и знала, на что шла. Долг прежде всего. Бондарь сделает все возможное, чтобы догнать микроавтобус и уничтожить Вериных похитителей, но если их окажется чересчур много, он попытается застрелить ее. Он поступит так, как должен поступить, а потом возвратится на родину один и прикажет себе позабыть о случившемся. Логично?

Голова Бондаря медленно качнулась из стороны в сторону. Губы приоткрылись, обронив еле слышное:

– К едрене фене такую логику! Мы вернемся домой вместе. Точка.

Едва не проглядев поворот, он заложил такой крутой вираж, что ощутил себя пилотом пикирующего бомбардировщика. Потом «Ауди» выровнялась и вновь заныла на одной высокой ноте. Выключив дальний свет, Бондарь увидел отблеск машины, взбирающейся на холм. До нее было около трех километров. Не сомневаясь, что искомая цель найдена, Бондарь чуть сбросил скорость и положил «Вальтер» на сиденье, чтобы тот был под рукой.

Погоня подходила к концу. Начиналась игра куда более ответственная и опасная. Ставка – жизнь всех участников без исключения.

* * *

Вера не имела возможности видеть мужчин, собравшихся в салоне малогабаритного фиолетового автобуса фирмы «Мерседес». Зато она отчетливо слышала их эстонскую речь. По ее прикидкам голоса принадлежали двоим мужчинам. Еще один сидел за рулем. Всего получалось трое – слишком много для одной беспомощной девушки.

На самом деле похитителей было на одного больше, просто руководитель операции угрюмо молчал, глядя прямо перед собой.

Это был пегий, невзрачный человечек лет тридцати пяти. Его звали Кальмер. Ему не нравились собственные фотопортреты и выражение лица в зеркале. Свое имя он тоже недолюбливал. Его бывшая спутница жизни была русской и частенько дразнила мужа головоногим Кальмаром. Супруга давно исчезла с горизонта, но обида осталась. Не только на супругу. На всех ее соотечественников и соотечественниц. Особенно мрачным нрав Кальмера сделался после изгнания его из Таллиннской мужской коммерческой гимназии – за рукоприкладство по отношению к ученикам. Именно после этого Кальмер озлобился окончательно.

Сидящий по левую руку от него водитель имел характер более живой и общительный. Он с удовольствием поболтал бы с братьями Лаахт, охранявшими пленницу. Но командир не любил, когда ему докучали болтовней. Вот Петер и отмалчивался, сосредоточившись на управлении машиной.

Дедуля этого Петера, бойкий газетчик, убежденный социал-демократ и политический остряк, году эдак в тридцать девятом смылся из Эстонии не то в Данию, не то в Исландию, где и жил припеваючи до самого конца войны. Чему впоследствии был несказанно рад, поскольку иначе загудел бы прямиком в Воркуту.