Умри стоя

В ответ, дублируя живые голоса, из наушника прозвучало: «Консальски цел. Панарин цел. Ремез цел. Самойлов цел. Фомина цела».

– Звено два.

– Баскевич цел. Гачев цел. Грюневальд цела. Майсак цел. Тарасенко цел.

– Звено один.

– Демидов цел. Волкова цела. Преклов цел. Ульрих цел.

– Глен цел, – отозвался Глеб последним. – Перекличка окончена.

– Камеры включить, – скомандовала Репина, откинув монитор, который тут же разделился на пятнадцать картинок со шлемов подопечных. – Ульрих, Консальски, протрите объектив. Хорошо. А теперь слушаем меня, – изображения со всех камер сменились, демонстрируя лицо младшего Воспитателя с пятнадцати разных точек. – Сегодня вам предстоит показать все, чему вы научились за восемь лет, все, что вложили в вас инструктора и Воспитатели. И это будет нелегко. Ну-ка, сотри ухмылку с рожи! – пронизывающий взгляд единственного глаза Репиной вонзился в Преклова. – Думаешь, ты – солдат?! Ты – сопляк непуганый! До сегодняшнего дня вы воевали только с картонными мишенями да с параллельными группами на учениях веселились! А сейчас в вас будут стрелять! Или, по-вашему, девять миллиметров – ерунда, не стоящая внимания?! Тебе, Преклов, когда-нибудь попадали из такой «ерунды» в горло? Нет? А в лицо? Пуля пробьет твою башку навылет и остановится, только размазавшись о заднюю стенку шлема! Не надейтесь на броню. Выбросьте из головы все ее характеристики. Действуйте так, будто на вас лишь ХБ. И чтоб никакой показухи! Помните, вы прежде всего группа. Одиночки всегда умирают первыми. А самое главное – уважайте врага.

– Уважать? – недоуменно переспросил Тарасенко.

– Да. Пренебрежение к врагу можно позволить себе после боя. Пытки пленных, надругательство над вражескими захоронениями, спецобработка трупов с целью деморализации противника – все это общепринятые нормы в действующих войсках. Но в бою все равны. И пока враг боеспособен, пока он держит оружие в руках, вы обязаны проявлять уважение к нему не меньше, чем к своему сослуживцу, а может, и больше. Те, с кем вам предстоит драться сейчас, воюют уже не первый год. Это опытные солдаты. Да, они выглядят доходягами. Да, они предатели, добровольно сдавшиеся в плен. Но сегодня они будут биться насмерть, потому что другого пути у них нет. И ваша глупая бравада может сыграть им на руку.

Толян насупился и пристыженно шмыгнул носом.

Через восемь минут машина остановилась возле пятиметрового железобетонного забора, выросшего вокруг сектора 3А. Вмурованные в массивный фундамент плиты венчались несколькими рядами проволоки, идущей вдоль всего периметра через штыри с керамическими набалдашниками. Широкие сдвижные ворота были закрыты. Четыре штурмовика дежурили рядом, в полной боевой выкладке.

– Покинуть машину, построиться! – скомандовала Репина и тут же перемахнула за борт. – Группа четырнадцать-шестнадцать Е прибыла для прохождения экзамена, – доложила она, когда весь личный состав выстроился шеренгой напротив грузовика.

– Еще минуту, – ответил дежурный, взглянув на хронометр.

Эту минуту Глеб хорошо запомнил. Именно тогда он впервые осознал, что прежняя жизнь закончилась. Восемь лет их учили убивать, оставаясь при этом в живых. Оставляя в живых. И вот теперь настал момент истины. Оружие заряжено боевыми. Никаких датчиков на теле, никаких зачетных очков. Игры остались в прошлом, а впереди – бой насмерть. И никто не остановит противника, когда тот будет жать на спуск, целя тебе в голову. И тебя тоже никто не станет сдерживать. Больше никаких «Стоп!».

– Пора, – кивнул наконец дежурный и опустил рычаг на электрощитке.

Створки ворот, дрогнув, поползли в противоположные стороны, открывая проход на арену.

– Смотрите под ноги, там полно растяжек, – легкомысленно обронила Репина вслед группе, будто речь шла о собачьем дерьме, и уже более серьезным тоном добавила: – Удачи.

Несколько курсантов оглянулись, озадаченные столь непривычным в устах Воспитателя напутствием.

Глеб заметил, как расправились плечи впереди идущих, и подумал, что, если бы это напутствие прозвучало из уст Крайчека, они сровняли бы сектор 3А с землей, воодушевленные одним лишь словом. Но Палач первого ранга Виктор Крайчек не удостоил чести экзаменуемых своим присутствием.

Вновь пришедшие в движение створки ворот сомкнулись за спиной.

Группа вошла в сектор по единственной широкой улице, пересекающей его через центр напрямую. Но противоположного конца от точки входа не было видно. Этому мешали несколько завалов из битого кирпича, стоящая поперек дороги огромная сгоревшая фура и остовы машин – от легкого «Лиса» до тяжелых трехосных грузовиков, запрудивших проезжую часть и тротуары.