Умри в полночь

Раз они не надоели друг другу за эти четыре года, значит, встречались не слишком часто, подумал Артем. На что же рассчитывала Наташа? Может быть, поддерживала этот пошлый роман с не менее пошлой мыслью – как только замаячит на горизонте что-то перспективное, послать Витютю поискать ветра в поле? Или она слишком ограничена и привязчива для таких наполеоновских планов?

– Четыре года. Люська, значит, совсем детишкой была. Двенадцать лет?… Хм… Уж не очень-то и детишка. Как она его приняла?

– А какое ей дело? – искренне удивилась Наташа. – Она у бабушки жила…

– Но ведь она же с ним встречалась у тебя, – уверенно сказал Артем. – Он вас обеих в летнее кафе водил, мелочевку какую-нибудь Люське покупал, на кино полтинник подбрасывал, чтобы из дому умотала…

Наташа с удивлением посмотрела на него:

– Разве я тебе рассказала? Нет же! – воскликнула она.

– Нетрудно догадаться, – буркнул он.

Действительно, нетрудно! Сперва сочинить двухнедельной давности разговор между девчонкой и материнским любовником, а потом по этому мифическому разговору вычислить, как складывались их отношения четыре года назад.

К тому же Артем, бывало, и сам совал пацану в руку рубль с настоятельным требованием – пока не сходит в кино и не простреляет сдачу в тире, чтоб домой не возвращался! Было такое дело… Но давно. Когда еще на утренний сеанс пацанву за десять копеек пускали.

Итак, вдохновленная этим разговором, а может, и не только этим, Люська стала требовать колготок с серебряными листиками и прочей дребедени. И, разумеется, она сочла отвртительным купленное матерью пальто. Люська догадывалась, что в техникуме это будет самое сиротское, самое убогое пальто. И сапоги, естественно, тоже.

Близились экзамены. Люська уже понимала, что хорошо их выдержит. Она уже видела себя студенткой – со всеми вытекающими из этого последствиями. Здешние девчонки уже рассказали ей об окрестных дискотеках и тамошних нравах. Против нравов Люська не возражала, но при одной мысли, что ей придется весь вечер стоять у стенки, она готова была кричать и реветь от негодования.

Она уже знала, как ничтожна стипендия и что почем в здешних комиссионках.

Возможно, она поняла, что единственная ее надежда – на дядю Витю. Дядя вернется, как обещал, с юга, куда ему нужно вывезти семью, и поможет ей уломать маму. Вот уже назначенный им двухнедельный срок на исходе – и надо только почаще звонить ему, не стесняясь, ведь он ставит своих на юге и вернется один.

Артем представил себе, как они обе, мать и дочь, одна с работы, другая из автомата, накручивали один и тот же номер.

А Витютя уже прибыл и стал околачиваться возле техникума. Даже заглянул посмотреть расписание.

Как бы то ни было, он встретил Люську.

Возможно, ему даже повезло – он подстерег девчонку, когда она, чуть не рыдая, выскочила из дому после ссоры из-за тех самых колготок. И очень может быть, что она-таки расплакалась у него на плече, а он завел ее в ближайший подъезд, вытер ей платком нос, потащил в кафешку… Кстати, мог и к себе домой, потому что в кафешке в такую рань еще спиртного не подают, а дома…

– Не реви, ребенок, выпей-ка лучше, это здорово успокаивает.

– Я коньяка не пью…

– Да что ты, дурашка, боишься! Это же как лекарство. Сосудорасширяющее. Ничего с тобой от столовой ложки коньяка не случится. Сейчас мы его в кофеек плеснем…

Но, может, обошлось и без коньяка.

Они с полчасика кляли и ругали на разные лады Наташу. Дошли до того, что вот не ценит она такую старательную и способную дочь, а все потому, что понимает – никуда эта дочь не денется, вечером прибежит прощения просить и ужинать.

– А давай, ребенок, мы ее маленько проучим?

Квартира пустая. Витютя клянется, что пальцем Люську не тронет. И действительно – не трогает. Она спит в постели его старшей дочери, уверенная, что мать обзванивает морги и больницы. Люська в предвкушении, как гордо появится утром и в ответ на все вопли огрызнется: «Где была, там меня нет!» Тем более, что она осознает свою полную невинность – хоть к врачу ведите! А потом перепуганная Наташа в лепешку расшибется – лишь бы Люсенька больше не исчезала. Люська так и скажет – на этот раз, мамочка, я ничего не натворила, но в следующий – натворю. Ясно?

Значит, спала Люська и не знала, что Витютя, так подгадав, что Наташа была на работе, позвонил – и услышали соседи кошмарную историю насчет похищения Люськи и выкупа. Цифра же была у него на слуху – это во-первых. Во-вторых – он этой цифрой снимал с себя все подозрения. Ведь он был чуть ли не единственный, кто знал – никаких тысяч у Наташи нет… Вернее, Наташа считала его единственным, и это было самое важное.

Записку он написал сам. Если он поймал Люську возле техникума – то у нее была с собой сумка с тетрадями. Поддлать корявый почерк – невелика проблема.