Умри в полночь

Мужчина тоже украдкой посмотрел на циферблат. Было без двадцати двенадцать. Он глянул на петлю, соображая, как бы ее поскорее отцепить от ветки и забросить подальше. В конце концов, он не мог стоять здесь всю ночь, слушая всхлипы. И оставить женщину наедине с этой проклятой петлей он тоже не мог.

Тут он заметил странную закономерность. Женщина, хотя и рыдала самозабвенно, бессознательно отмечала каждую проносившуюся по шоссе машину. Стоило свету фар пролететь по пригорку, она вздрагивала, а несколько раз даже выглянула из-за плеча мужчины, провожая взглядом автомобиль.

– Ну, хорошо, хорошо, – сказал мужчина, гладя ее по плечу. – Поплакали, поплакали, и будет. Давайте вытрем личико, высморкаемся… И не будем забивать себе голову глупостями. У меня там, за деревьями, машина стоит. Сядем и уедем отсюда. Ладушки?

– Я не поеду, – внезапно трезвым голосом сказала женщина. – Я не могу. Вы поезжайте. Я останусь.

– Ну вот, – подчеркнуто огорчился мужчина. – Что же это вы, а? Ведь поплакали, полегчало, что же тут стоять? А? Ну, пойдем потихоньку…

– Никуда я отсюда не уйду, – решила женщина и освободилась от его рук. – Вы идите… Идите, чего уж там…

– Я пойду, а вы? – он показал пальцем на болтавшуюся петлю. – Давайте-ка сядем вот сюда, на корень, помолчим, подумаем. Нет такого зла, чтобы из-за него самой, добровольно, на тот свет… Давайте-ка расскажите мне, в чем там дело. Да не бойтесь – вы мне все расскажете, и больше мы никогда уже не увидимся. Ну, как в вагоне попутчику про несчастную любовь рассказывают, а? А то, может, и помогу.

– Тут милиция – и та не поможет, – ответила она.

– Ну, милиция! Она уже давно никому помочь не в состоянии! – даже развеселился мужчина. – А я, возможно, и смогу.

Он сел на корневище и деликатно усадил ее рядом с собой. Пес растянулся у их ног.

– Да кто же вы такой, что можете заменить милицию? – заинтересовалась она.

– Профессия у меня такая, – радуясь, что между ними стала возникать ниточка понимания, немедленно ответил он. – Такая профессия – помогать. И диплом есть.

Вдали на шоссе показалась машина. Женщина внимательно посмотрела на нее, словно ожидала – и дождалась! Машина снизила скорость. Женщина вскочила, быстро поцеловала мужчину в щеку и спихнула его с корневища, да так, что он покатился по откосу. С легкостью, неожиданной для полноватой фигуры, женщина вскочила на корневище и принялась ловить свою белую петлю. Ошарашенный пес залаял и кинулся на нее. Сильными передними лапами он сбил женщину наземь. Машина неторопливо проехала мимо.

Мужчина вскочил, поморщился от боли в спине, но двумя прыжками оказался у сосны, схватил женщину в охапку и снес ее вниз, к шоссе. Она яростно сопротивлялась.

– Пустите меня! – почему-то не кричала, а шипела она. – пусти!… Сволочь!… Хритсом-Богом прошу!… Сволочь…

У края придорожной канавы мужчина поставил ее на ноги, но не отпустил, а опять крепко обнял, прижал к себе и стал гладить по плечам, приговаривая:

– Ну, тихо, тихо, чш-ш… Ну, что ты, что ты, маленькая… Все будет хорошо, сейчас я помогу тебе… Ты мне все расскажешь, и я тебе помогу… Давай-ка сядем, и ты мне все расскажешь…

Пес тоже жался к ее боку и тыкался мордой в руку.

– Если бы мне можно было помочь… – задыхаясь и всхлипывая, сказала женщина. – Ох, если бы кто-то мог мне помочь!… Ноги бы ему мыла и воду пила!…

– Ты боишься? – спросил мужчина, уже отлично понимая – она боится смертельно, и даже более того – она предпочла смерть страху. – Ну, чего ты боишься? Давай, рассказывай, и мы вместе посмотрим, нужно ли этого бояться. И вместе подумаем, как бы итебе помочь. Да ты не бойся, хуже не будет, если мы вдвоем ничего не придумаем – так вот она, твоя веревка! Видишь, глупенькая, я даже с тобой не спорю, так что давай вытрем слезки, ты мне все расскажешь, и мы вместе придумаем, как тебе помочь…

Он колдовал голосом, он настроил голос на особый, мягкий, обволакивающий лад, он даже стал чуточку раскачиваться вместе с женщиной, гладя ее по плечу.

Его наручные часы пискнули. Это означало полночь. Женщина резко оттолкнула его и сказала слова, от которых его руки сами собой опустились.

– Сволочь ты… – печально качая головой, даже с неколторым удивлением произнесла она. – Мурлыкаешь… А из-за тебя сейчас девчонку убьют. Ей пятнадцать всего. Из-за твоего мурлыканья, понял? Так что пусти… А то заслушаюсь тебя, сволочи… Пусти!…

Мужчина встал у нее на пути.

– Какую еще девчонку? – сурово спросил он.

– Мою девчонку! Люську мою. Теперь понял?

– Ничего не понял. Расскажи все с самого начала – тогда пойму. Люська – дочка, что ли?

– Дочка, – кивнула женщина. – Единственная!

– И при чем тут вот это? – он показал на петлю.

– При том! – женщина опять выматерилась, но он не обиделся, а ждал, пока она заговорит по-человечески. Поняв это, женщина вздохнула.