Умученные от жидов

Какие типичные примеры иудейской солидарности, непроницаемости и жидовского «почкования»!..

Какие неопровержимые доказательства разлагающего влияния, немедленно оказываемого иудеями на ту христианскую среду, с которой они приходят в соприкосновение, какого бы общественного положения эта среда ни была!

Скажем шире — сколько ценных, поучительных страниц дает саратовское дело для изучения еврейства вообще, — оттого это дело так тщательно до сих пор замалчивалось.

Зверское умерщвление в Киеве мальчика Андрея Ющинского, замученного, обескровленного, снова выдвинуло и обострило так называемый «вопрос о ритуальных убийствах, вопрос об употреблении иудеями христианской крови для религиозных целей».

Прежде, всего, в какой мере это «вопрос»?

На протяжении длинного ряда веков, с изумительною последовательностью, в самых разнообразных странах возникали обвинения, подобные настоящему, и всегда в их справедливости и достоверности все окружающее население — и христианское, и мусульманское — было вполне убеждено.

«Умучен от жидов» — гласит надгробок над мощами святого младенца Гавриила в Слуцке. Для стекающихся ежегодно толпами на поклонение мощам богомольней не только православных, но и католиков здесь нет вопроса

С не меньшею последовательностью еврейство, как таковое, совершенно отрицало, с пеною у рта, употребленье крови для религиозных целей. И теперь, по поводу дела Ющинского, еврейская печать полна истерическими выкликаньями, что все ритуальные убийства — сказка, что все сведения об этих убийствах или бред сумасшедших, или злостные измышления заведомых клеветников.

Отрицали и будут отрицать, ибо, само собою понятно, каково бы ни было истинное положенье вещей, каковы бы ни были доказательства, признаваться невозможно.

Жидам вторят все «жидовствующие», все те иудейские подголоски, которые пли попали в материальную зависимость, в кабалу к иудеям, или находятся под гипнозом жидовской печати.

И в этой среде, по самому ее составу, ни о каком «вопросе» не может быть речи.

Остаются те, кто мало знаком с еврейством, не интересовался им, не жил в местностях, переполненных жидами, вроде нашей «черты оседлости», не входил с ними в соприкосновенье.

Однако, помимо желанья и возможности кого–либо убеждать, каждый, кто предъявляет обвинение, тем самым обязуется представить доказательства.

В данном случае они чрезвычайно многочисленны и разнообразны. Исчерпать их трудно, да и не входит в мою задачу: вдаваться в область исторического или догматического исследования я не собираюсь. С меня достаточно заняться разбором, чисто документальным, фактическим только одного судебного дела, изученного зато мною в подлиннике, и, на мой взгляд, наиболее яркого из тех, дел с совершенных иудеями ритуальных убийствах, которые, в довольно большом количестве, были на рассмотрении русских уголовных судов.

Правда, когда подходишь к явлению, раскинувшемуся на протяжении многих стран и многих веков, то одно судебное дело — лишь «черточка, самая махочкая черточка».