Умышленное обаяние

Тезка перевернул холсты, стоящие у стены, и поднес к окну. На них кружились травяные, глинистые, землистые, песочные холмы. По их круглой кромке, как по краю земли, грибами росли угловатые мазанки, мельницы, ратуши, мечети, колокольни, пожарные вышки. И геоцентрично – человек. Всегда один, всегда мужчина. Магрибская двоица выбивалась из серии присутствием женщины. Странно. Я погладил птицу, сидящую на ладони ловца. Ее перья беспокойно топорщились под моими пальцами. Тоже не сходится. Она похожа на чайку, вокруг ни капли воды, только сочная трава. Она внимательная и тихая, у него на боку будущая клетка висит разноцветной лоскутной торбой. Он охотник, она предчувствует. Ее глаза в его глаза. Кто кого?

– Весна, – сказал Кирилл.

Дурень, выругался я. Ну что ты лезешь? Дурень!

Хозяин смотрел на меня выжидательно, заметно волнуясь. Я улыбнулся, ничего не ответив, и перевел взгляд на пакет. Мурад подмигнул и сдвинул пару ящиков столом. Тут же откупорил бутылку и расставил на импровизированном столе пластиковые стаканчики, Кирилл достал из сумки «Red Label» и закуски. «А то упьемся, – сказал он, покупая их в магазине. – У него жратвы я отродясь не видел».

– О, как! – восхитился Мурад. – Вискарь! По трешечке?

Трешечка оказалась тройной порцией на каждого. Сразу серией, без антрактов. Виски с зеленым луком и мясными нарезками ушли влет под оглушительный бас хозяина и говорок Кирилла. Вслед за виски ополовинили и бутылку водки. Мне стало жарко, и я скинул куртку.

– Как мазня? – блестя хитрыми глазками, спросил Мурад.

– Чего они хотят? – неожиданно для самого себя сказал я.

– Кто? – Кирилл захрустел огурцом.

– Бабы. – Мой подбородок выцелил красную, жаркую точку на шафрановом холсте.

– Бабы! – оживился Мурад. – Пробуй их, не напробуешься. Одна – перец, другая – рыба. Забудешь, вернешься, а уже не та. Рыба, да еще с перцем! Солененькая! Мм! – захохотал он. – Вот и ходишь от одной к другой – пробуешь. Пока кто-то из баб тебя сам не подберет.

– Да! – засмеялся я. – Нужно лишь одно условие – случайность, и она выполнит план гребаной бесконечности… Не нами, но с нашей помощью. Точнее, нашего вектора.

– За вектор! – развеселился Мурад.

– За женщину!

Мы сдвинули стаканчики с водкой, она пролилась в желудок как вода. Мурад внезапно перестал смеяться и обвел глазами комнату.

– Сюда сбегаю, когда припрет…

Опаньки! Так это не постоянный дом. Значит, раскошеливаться? Я окинул хозяина взглядом. Одежда простецкая, недорогая. Придуривается или живет, как живется?

– От кого бегаем? – нарочито развязно спросил я.

– От байбише и келин, – ухмыльнулся двоеженец Мурад. – Неделями тут живу, в себя прихожу… – Потом вдруг вздохнул и жалобно протянул: – Бабы…

– Вещество неопределенное, – согласился я.

– Понравилось? – перебил нас Кирилл, кивнув на шафрановую картину. – Берем?

Я выругался. Черт меня понес на разговоры. Закусывай, дурень! Кирилл искательно заглядывал мне в глаза, я усмехнулся. И сколько ты возьмешь, процентщик, с этого простофили?

– Я беру ловца и двоицу. Триста за штуку.

– Евро? – встрепенулся Кирилл.

Судя по реакции, с предложением у них негусто. Ну и правильно, снизим.

– Долларов, – сухо сказал я. – Цена окончательная. Беру кота в мешке, могу и пролететь. Это хорошая сумма для тех, кто еще не выставлялся. У вас интерьерные картинки. Не более.

– Да у меня на причиндалы больше уходит! – Мурадова нижняя мясистая губа обиженно отвисла.

– Но размеры… – разочарованно пробормотал Кирилл, вторя ему.

Дурень! Я чуть не расхохотался. Кажется, тебе обещали не больше десяти процентов. Не суетись, парень!

– Если заметят, пойдут как горячие пирожки, – примирительно произнес я. – Мой нюх меня никогда не подводил. Другими словами, если ваши работы понравятся галеристам, я дам знать Кириллу на ящик. Мы порвем публику.

– По рукам! – Мурад внезапно передумал и хлопнул своей лапищей по моей ладони. – Лиха беда начало.

Простофиля! Кирилл думал так же, но мне повезло. Конформный типаж. К тому же нам с ним еще работать. На пару.

Кирилл повез картины Андрею Валериановичу, а я поехал пошататься по городу на своем «Kawasaki». Люблю этого зверя, надежный друг, товарищ и брат. Не подвел ни разу. И люблю южный город весной. Деревья голые, а на ветках пляшут бабочками цветочки, намекая, что скоро лето. Лепота! Мой взгляд затормозил на кофейне с говорящим названием «Восток». Банально, но емко. Кофейня «Запад» не звучит, теряется не только настроение – теряется смысл и начинается клиника. Я притормозил у ее входа. Стоило проветрить голову и нутро от вискаря и зеленого лука.

Я заказал турецкий кофе, который здесь так еще и не распробовал. Не успел, замотался, потерял интерес, забыл. Я закрыл глаза, чтобы вспомнить, потянул носом и рассмеялся. Аромат пряностей и кофейных зерен сплелся с запахом забродившего ячменя и зеленого лука в причудливую, нелепую двоицу. И я решил позвонить. Набрал номер и попал на нее сразу. Она меня не заблокировала. Умница! Я рассмеялся.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил я.

Она молчала, я не слышал даже дыхания.

– Я уезжал на юг, – соврал я.

– …