Умытые кровью. Книга I. Поганое семя

– Дядя Петя, шел бы ты отсюда. – Застонав, Ухтомский умоляюще сложил ладони, его глаза страдальчески закатились, и прапорщик, ничуть не обидевшись, побежал изводить гимнастикой солдат:

– Ниже приседаем, ребятушки, задом касаемся земли!

А на плацу все стучали топоры, надрывно визжали пилы, и мерзкие эти звуки, казалось, раздавались прямо в головах мрачных, невыспавшихся офицеров. Проклятое похмелье.

После обеда скомандовали общее построение. Батальон, тысяча людей в мятых, заскорузлых шинелях, собрался на грязном, вытоптанном снегу плаца. Переминаясь с ноги на ногу, солдаты щурились от мартовского солнца, протяжно зевали, переговаривались вполголоса. Кое-кто из бедовых, пряча «козьи ножки» в рукавах, втихомолку курил. Офицеры их не трогали – не те времена, можно схлопотать пулю в затылок.

– Смирна!

Послышался рев мотора, батальонный, капитан Фролов, встрепенулся и рысью, разбрызгивая грязь, побежал встречать длинную, окованную бронзой машину. Из нее вышли трое – командир полка полковник Мартыненко, дивизионный генерал граф фон Грозенбах и плотный, приземистый барин в добротном френче защитного цвета.

Грудь его украшал большой красный бант, на кривоватых ногах скрипели желтые краги. Капитан бодро отдал рапорт, граф фон Грозенбах скомандовал «вольно», и прибывшая троица полезла по ступенькам на эшафот, на самом деле оказавшийся трибуной. Фролова не взяли, и, как-то сразу потерявшись, он побрел назад к батальону. Его гладкие, без звездочек, погоны отливали золотом.

– Рылом не вышел их высокоблагородие. – Солдаты, оживившись, прятали ухмылки в усы, по рядам пошел веселый гул – капитана не любили.

Генерал тем временем прокашлялся и подошел к самому краю помоста.

– Солдаты Новохоперского полка! Сейчас будет говорить назначенный Временным правительством военный комиссар фронта, у него есть для вас важное сообщение.

Когда началась война, ему предлагали поменять фамилию на более русскую, перекрестили же Петербург в Петроград, однако граф оказался тверд и своим тевтонским предкам не изменил. Сейчас он находился в превосходном настроении – ночью у него гостила очаровательная актриска из театра «Олимпия», потребовавшая за любовь сущие пустяки.

– Прошу вас, Борис Арнольдович. – Оттеснив спиною полковника Мартыненко, генерал уступил место барину во френче, и тот патетически взмахнул рукой:

– Граждане свободные солдаты! Наконец свершилось – цепи рабства навеки разбиты! Кровавый император Николай Второй низложен, его министры, предавшие Россию, арестованы, а великий князь Михаил, наследник престола, отказался от непосильного бремени. Во главе государства встало Временное правительство, чтобы обеспечить выборы во Всероссийское Учредительное собрание на основании всеобщего равного и тайного голосования. Да здравствует революция, Учредительное собрание и Временное правительство!

Комиссар сделал глубокий вздох и закричал «ура», правда, без особого накала.

Богатый, преуспевающий адвокат, он уже начал жалеть, что ввязался в эту авантюру с вояжем на фронт. Вот уже третий день его возили по полкам и батальонам, всюду грязь, мерзкий запах и, говорят, даже есть вши, но самое непереносимое заключалось в другом. Вчера на ужине, в ставке командующего, жареный поросенок оказался жирноват, и теперь желудок комиссара находился в самом бедственном состоянии.

Однако революцию делают мужественные люди – адвокат во френче собрался с духом и вытер выступивший на лбу холодный пот.

– Солдаты! Воины новой армии! Еще недавно вы были серой массой, бессловесным стадом, которое проклятое самодержавие бросало на убой. Вы были пушечным мясом, бесправным скопищем низших чинов. Вас пороли шомполами, гноили в тюрьмах, расстреливали без суда и следствия.

Комиссар замолчал и, глянув на багровое лицо генерала, понял, что несколько перегнул палку.

– Но это было вчера, при бесчеловечном правлении царя-самодура. Теперь все по-другому, низших чинов больше нет. Канули в Лету унизительные «ваши благородия» и «ваши превосходительства», отдание чести также отменяется. Смело здоровайтесь с офицерами за руку, без церемоний говорите «да, господин поручик» или «нет, господин генерал», теперь все равны и поэтому…

Лицо оратора внезапно поскучнело, сжав зубы, он схватился за живот – надо было срочно заканчивать речь.

– Теперь, солдаты, слушайте самое важное. – Он непроизвольно оглянулся по сторонам, – вокруг было только унылое поле да тысяча внимательных слушателей. – Раньше война велась царем, теперь она стала народной. Поэтому я уполномочен заявить, чтобы вы принимали самое активное участие в ведении военных действий. Созывайте солдатские комитеты – ротные, батальонные, полковые, посылайте в них самых надежных, проверенных людей. Им дано право отменять приказы старого командного состава и контролировать действия офицеров, отныне царский генерал и рядовой свободной армии равны. Ура!

– Ура. – Граф фон Грозенбах взял под козырек, настроение у него было испорчено.

– Ура, – закричал капитан Фролов, с ненавистью глядя на трибуну.