Уна

Колдун (хихикнув): Кого ты обманываешь, Ралус? Слова не сделают тебя Ронулом. Ладно, ладно, я вижу, ты настроен решительно. Я все тебе расскажу.

Ралус: Правду!

Колдун: Клянусь рукой твоего отца, держащей скипетр, о наследник Империи Вандербутов! (Молчание.) Когда твой великий отец попросил меня помочь ему уничтожить Семь островов, мне пришлось поломать голову. Пряха, что жила там, так сильна, так фанатично предана своей земле, что всего моего мастерства не хватило бы, чтобы справиться с ней. Но другая пряха, та, что спрятала от нас Суэк, подсказала мне. «Используй ее же силу, – сказала она. – Всегда используй силу врага». Что ж, решил я, так и правда вернее. Пряха Семи островов верит, что все люди такие добренькие, такие хорошие… посмотрим! Я наложил на острова проклятие, и оно встало на страже, ждало своего часа. Пусть хоть кто-нибудь из островитян прольет невинную кровь на своей земле, и вся сила, с которой их пряха верила в людскую доброту, обернется моим проклятием. Не так уж долго мне пришлось ждать, принц. На одном из островов случилось страшное злодеяние: убили мать с младенцем, невинная кровь окропила землю острова, обильно полила ее. И как только это случилось, проклятие накинулось на этот остров и поглотило его. А уж оттуда расползлось по всем островам. Не так быстро, как нам бы хотелось, но тем не менее. Так что они сами виноваты.

Ралус: Будто вандербуты не убивали невиновных! Мой брат…

Колдун: О, убивали, и еще как! Но то были их враги, а люди островов убили своих, безвинно, точнее, придумав вину, которой не было. Они сами себя прокляли, а такое проклятие сильнее всех прочих, и…

Ралус: Как его остановить?

Колдун: …и его нельзя повернуть вспять.

Ралус: Я тебе не верю! Болезнь уже начала отступать!

Колдун: Это ненадолго.

Ралус: Должен быть способ! Отец обещал мне!

Колдун: Он был, но люди островов убили тех, кто мог им помочь. Такое вот хитрое проклятие: снять его может только тот, кого убили. А иначе проклятие будет шириться, пока не уничтожит всех, до последнего человека. Но они это заслужили, ты не находишь?

Ралус: Что нужно делать? Говори!

Колдун (вздохнув): Те, кто безвинно погиб от рук своих же соседей, должны простить их. Но не поплывешь ведь за ними к Воротам смерти.

Ралус: Нет. Не поплыву.

Он не смотрел на меня. В неясном свете огня его глаза казались черными впадинами на бледном лице. Ралус знает мою историю. Может быть, он один и знает ее от начала до конца. Да, меня убили, но я не умерла. Моя мама лежит с черным камнем на дне морском. Мой отец убит тем, кто считался его кровным братом. Но я – жива.

Я еще какое-то время стояла, оглушенная всем, что услышала, потом тихо вышла из дома. Колдун сделал вид, что не заметил, но я уловила его внимание, его интерес, его догадку. Тело не слушалось меня, будто было чужое.

Я стояла, смотрела в лицо пустоши, дышала воздухом, который после комнаты колдуна казался мне свежим, и снова и снова представляла, как мою маму тащат через весь Окаём, как стелется за ней алый след родовой крови, как она прижимает меня к груди и поет, а все – и те, кто ведут ее, и те, кто просто смотрят на это, – все они молчат и не вмешиваются. И только ее песня будет преследовать их до конца дней. Песня и проклятие. Которое они сами на себя наложили, позволив всему случиться.

Голос Ралуса вывел меня из оцепенения.

– Уна! – позвал он, и из травы вспорхнули две птицы.

– Уна! – прокатилось эхом по пустоши.

– Уна! – застучало у меня в висках.

Он взял меня за руку, выпалил:

– Семь прях да благословят тебя, девочка! Острова спасены! Они спасены, Уна, ты снимешь с них проклятие! Нужно всего-то простить, понимаешь? И все! Столько лет…

– Четырнадцать, – прошептала я, но Ралус меня не слышал.

– Я думал, нам придется высушить море и перевернуть мир, но надо только простить, Уна!

– Простить? – Я оттолкнула его руку и напомнила: – Они убили меня! И мою маму!

Ралус сразу успокоился. Лицо его сделалось строгим и печальным, но оставалось при этом решительным.

– Да. А мой брат убил моего лучшего друга и сводного брата. И я ношу сейчас имя братоубийцы, притворяюсь им, терплю все эти взгляды, полные страха, и я знаю, ради чего: чтобы выжили Книта, Сольта, Ида и Эльмар. Чтобы выжили Лурда и ее дочери. Чтобы выжили сотни людей, которых ты даже не знаешь и которые не знают тебя. Если еще не поздно.

Его последние слова наполнили меня холодом. «Если еще не поздно…» Как давно мы покинули острова? Что там творится сейчас? Живы ли Эльмар и малышка Ида? А Книта и Сольта?

– Я не умею прощать, – проговорила я. – Не знаю, как это делать. Я никогда не пробовала.

Ралус снова взял меня за руки и сказал:

– Я тоже не очень-то умею. Так и не научился за всю жизнь. Но мы спросим у Рэллы, у Барви, у Луры, мы будем спрашивать у всех подряд. Кто-то должен знать. Мы спасем их, Уна. Спасем острова.

Я не заметила, как из дома вышли Си и Лура. Я вглядывалась в пустошь и думала о словах Ралуса, о том, что может быть поздно. Очнулась от вопроса Луры:

– Что дальше?