Ундервуд

Спустившись вниз, она в очередной раз поразилась пиетету, с которым люди относятся к старым вещам, которые, скорее всего, никогда им не пригодятся. Здесь можно было найти все – от линялых картин, которые, судя по всему, были написаны еще до ее рождения и теперь вряд ли представляли хоть какую-то ценность, до ее собственных игрушек. Взяв в руки куклу, одетую в цветастое платье, она попыталась понять, какие чувства та должна была вызывать в ней. Так ничего и не почувствовав, она небрежно бросила ее на место, подумав при этом, что, возможно, только что нашла первую тему для своего дневника. Что ж, усмехнулась девушка, возможно, весь этот хлам все же имеет какой-то смысл, хотя бы благодаря своей бессмысленности. Неожиданно Анита обратила внимание на стопку листов, перехваченную красной лентой. Заинтересовавшись, она потянулась за ней, но та лежала на самой верхней полке, и достать ее было не так-то легко. Оглядевшись вокруг себя в поисках какой-нибудь подставки, девушка, наконец, нашла деревянную коробку и, встав на нее, смогла дотянуться до своей цели. Однако оказалось, что бумага была покрыта толстым слоем пыли, и Анита, случайно вдохнув ее, громко чихнула. В тот же момент она потеряла равновесие и, взмахнув руками, грохнулась всем весом на пол. Пытаясь предотвратить падение, она машинально схватилась за колонну коробок, составленных друг на друга. Этого не следовало делать – неустойчивая конструкция, развалившись на части, накрыла собой Аниту, которая и без того отбила себе место пониже спины. Пытаясь выбраться из-под вороха старых вещей, среди которых попадались достаточно массивные предметы, девушка обнаружила, что знает гораздо большее количество ругательств, чем можно было предположить. Наконец, ей удалось освободиться, и она, охая и потирая ушибы, поднялась на ноги. Осмотрев разгром, который устроила, Анита, наконец, нашла причину всего этого и с раздраженным видом вытащила стопку бумаги. Стряхнув с нее остатки пыли, она прочитала: Идиллия, Конрад С., 1919.

– Хм, Конрад С., – задумчиво произнесла она вслух. – Так это дедушка что ли? Вот уж не ожидала.

В семье не принято было обсуждать отца ее матери, и, сколько она ни пыталась узнать о нем хоть что-нибудь, родители только отмахивались. Со временем у нее в голове сложился образ незнакомца, который совершил что-то настолько героическое, или, напротив, ужасное, что и столько лет спустя об этом предпочитают не говорить вслух. Поняв, что, возможно, ей в руки попал артефакт, который приоткроет завесу тайны, мучавшей ее с самого детства, Анита оглянулась и прислушалась, пытаясь определить, не привлек ли весь этот грохот внимания родителей. Но все было тихо, и она, успокоившись, отложила свою драгоценность в сторону, предположив, что, возможно, сможет найти еще что-то, относящееся к ее деду. Девушка оказалась права – в одной из коробок она обнаружила пишущую машинку и несколько запасных лент. Ей никогда прежде не приходилось иметь дело с подобными механизмами, но она рассудила, что в этом не должно быть ничего сложного, и, подхватив все свои находки, поднялась в свою комнату, стараясь ступать как можно тише. Впрочем, ей пришлось еще раз спуститься в подвал, чтобы привести там все в порядок. Помня о том, как мать относится к своему отцу, девушка решила, что не стоит нарываться на неприятности. Вернув все на место, она оглядела результаты своей работы и осталась довольна: если бы кому-то пришло в голову заглянуть сюда, он вряд ли обнаружил бы следы ее пребывания здесь. Чувствуя свою причастность к чему-то таинственному, Анита поторопилась к себе, чтобы заняться изучением обнаруженного материала.

Прежде чем приступить к чтению, она задвинула коробку с пишущей машинкой под кровать, чтобы ее не было видно со стороны, и, удобно устроившись на кровати, перевернула первый лист. То, что она обнаружила внутри, не было похоже ни на что из того, что она читала прежде. Правда, какая она есть, поразила девушку до глубины души еще и потому, что события, описанные Конрадом, имели к ней непосредственное отношение. Понимая, что проникла в святая святых чужих переживаний, и чувствуя себя почти преступницей, она, тем не менее, не могла заставить себя оторваться от чтения. Пожелтевшие от времени страницы рассказывали ей о том, как молодой человек, совсем недавно ставший отцом, превращается из наивного мечтателя в отравленного жизнью старика, пусть не снаружи, но внутри. Сцены насилия, которые были описаны без прикрас и как бы между прочим, заставили ее совершенно иначе взглянуть на события, о которых она знала только из периодической печати и учебников по истории. Увлекшись чтением, она не заметила, как стемнело, и очнулась, только когда в ее дверь постучали. Моментально спрятав листы под подушку, она отозвалась, стараясь, чтобы ее голос звучал ровно:

– Войдите!

– Это я, – в дверном проеме показалась Лаура. – Опять ты со своими книжками?

– Да, увлеклась немного, – кивнула Анита. – Что-то случилось?

– Случился ужин. Все ждут только тебя.

– Да, конечно, извини.