Ундервуд

Соскочив с кровати, девушка почувствовала головокружение – то ли от обилия новых впечатлений, то ли от слишком быстрой смены положения. Однако ей удалось быстро взять себя в руки, и, поцеловав мать в щеку, она спустилась вместе с ней в столовую. Только усевшись за стол, она поняла, как сильно проголодалась. Пока все неторопливо ковырялись в своих тарелках, она быстро проглотила все, что было на тарелках, и откинулась на спинку стула.

– Потрясающе вкусно! Давно не получала такого удовольствия от еды!

– Благодарю, – похоже, мать была смущена похвалой. – Я давно не стояла у плиты, но сегодня наша кухарка отпросилась по личному делу. Что, правда, хорошо получилось?

– Не то слово! – совершенно искренне отозвалась Анита.

Следующие несколько минут все молчали. Отец всем своим видом постарался выразить согласие с озвученной оценкой кулинарных способностей жены, в то время как та, довольно улыбаясь, похоже, всерьез задумалась о том, что стоило бы и впредь чаще бывать на кухне. Девушке совершенно не хотелось портить такой момент неудобными расспросами о своем предке, но ей не терпелось узнать, каким он был на самом деле. Поэтому она решила начать издалека.

– Мама, скажи, а когда ты была в моем возрасте, вы так же собирались все вместе за столом?

– Да, конечно, – Лаура, похоже, была расположена к разговору. – Как иначе?

– И о чем вы разговаривали? Я об этом спрашиваю, потому что мне интересно, насколько с тех пор все изменилось.

– Ни о чем особенном, – женщина неопределенно пожала плечами. – Ты говоришь так, словно я из каменного века. Мама рассказывала о последних сплетнях, дедушка по большей части слушал, но иногда описывал какие-нибудь интересные случаи из своей практики. Ты ведь знаешь, что он был врачом.

– Что, прямо во всех подробностях? – Анита театрально округлила глаза.

– Нет, конечно, глупая, – рассмеялась Лаура. – Только о том, о чем можно говорить, сидя за обеденным столом.

– А твой отец что говорил? – с самым невинным видом спросила девушка, стараясь не смотреть матери в глаза.

Она ожидала, что та, по своему обыкновению, замкнется в себе или переведет разговор на другую тему. Однако, похоже, в этот день ей определенно везло – мать нисколько не обиделась на бестактный вопрос.

– Ничего не говорил, – она грустно покачала головой. – Мы вообще мало общались с ним. А потом его не стало.

Анита понимала, что, продолжая этот разговор, она рисковала вызвать у матери вспышку гнева, поэтому старательно подбирала слова.

– Но ты помнишь то время, когда он еще был жив? Прости, если я лезу не в свое дело. Не хочешь отвечать на мои вопросы – так и скажи: я тут же замолчу.

– Нет, почему же, – Лаура на секунду задумалась, словно пыталась заглянуть в прошлое. – Никакой тайны в этом нет. Я на самом деле отца практически не помню. Видишь ли, он ушел воевать, когда мне было всего три или четыре года, а когда вернулся, то прожил очень недолго. Не обижайся на меня, но я на самом деле мало что могу тебе сказать по этому поводу. У меня тогда были другие интересы: куклы, ленты, сказки – обо всем, что произошло, я узнала намного позже. К тому же я долгое время прожила у наших родственников в Труро.

– Но ты мне об этом ничего не станешь рассказывать, верно? – девушка заглянула матери в глаза. – Можешь не отвечать, я все прекрасно понимаю. Не стоит ворошить прошлое. Я люблю тебя, мамочка. Еще раз благодарю за ужин – он был великолепен! Вы не станете возражать, если я поднимусь к себе?

– Конечно, милая, иди, – женщина кивнула дочери и, подставив щеку для поцелуя, улыбнулась.

Как только девушка убежала наверх, она вопросительно взглянула на мужа:

– Считаешь, что я не права?

– Это твое дело, – отозвался тот. – Я не могу диктовать тебе, что и кому рассказывать.

Лаура машинально кивнула и погрузилась в собственные мысли. Остаток ужина прошел в тишине.

Тем временем Анита уже сидела на своей кровати и, поджав под себя ноги, жадно читала то, о чем ее мать не желала говорить. Возможно, она и сама многого не знала. Девушка не была уверена в том, что она читала эту исповедь, иначе Лаура никогда не оставила бы ее в свободном доступе. Дело в том, что произведение предоставляло возможность четко проследить путь от первопричины до следствия, и она уже успела это почувствовать. По мере продвижения Анита все больше понимала нежелание матери обсуждать эту тему. В эту ночь она так и не ложилась спать. Она никогда прежде не ощущала такого погружения. Возможно, это было следствием того, что содержание имело к ней и ее семье самое непосредственное отношение, однако ей казалось, что дело в чем-то другом. Что именно заставляло ее так четко представлять себе образ мужчины, которого она ни разу не видела, пока оставалось для нее загадкой.