Ундервуд

Маруся. «Стой, – кричит, – может, ты кого убила! Откуда кровь?» А я говорю: «Пусти, дурак! Видишь – кровь из носу! Что я, носом, что ли, убивала?» Он отпустил. Засмеялся… Бегу через дорогу. Собака за мной увязалась. Охотничья, что ли. Хвост веником. Хотела укусить меня, да я на нее крикнула.

Анька. Рыжая была собака?

Иринка. Не мешай ей!

Маруся. Прибежала в радио – чудо-чудищем, на морде кровь, а говорю хорошо. Очень понятно. Все сбежались, все слушают.

Иринка. И сразу позволили тебе говорить?

Маруся. Не сразу. Немножко побоялись. Я уже реветь начала, смотрю – из комнаты какой-то секретарша идет, голубушка.

Анька. Какая голубушка?

Маруся. Секретарша Губпионеркабинета. Ну, она меня, конечно, узнала. Я на нее зимой в стенгазете карикатуру нарисовала, очень ей понравилось. Узнала она меня и заступилась. Хорошие там люди – Николай Николаевич, Александр Васильевич… Прервали концерт, пустили меня, а я говорю в микрофон – и не верю: неужто меня в Лесном слышно?

Мария Ивановна. Слышно было, слышно.

Маруся. Кончила говорить, все меня хвалят, повели, умыли, чаю хотели дать – и вдруг р-р-р… – автомобиль. Угрозыск. Из радио вызвали! Сели мы – и что тут началось! Как мы полетели! Домов по бокам не видать! Одно серое! Голову назад сносит, платок с меня сорвало, а на одном повороте я чуть-чуть удержалась. Левой ногой за диванчик уцепилась.

Анька. Каблуком?

Иринка. Заткнись!

Маруся. Подъезжаем к дому, вдруг за углом – а-а! Знакомое лицо! Мачеха Маркушку ждет. Бегает она плохо. Зацапали ее.

Анька. А она?

Маруся. А она ущипнула начальника угрозыска и замолчала. Видит – ее дело плохо. Подъехали сюда – Маркушка выбегает. И его взяли. Сейчас у них обыскивают внизу. Ну вот и все.

Мария Ивановна. Ты, Маруся, прости меня.

Маруся. Да разве ж вы виноваты? Да за что же?

Мария Ивановна. За страх.

Анька(Крошкину). Ты что в зеркало смотришься?

Крошкин. Изучаю радостное лицо. Пригодится. Эх, Маруся! (Пляшет.) Качать ее!

Маруся. Нет, братцы, нет – меня уже автомобиль укачал! А в отряде-то, в отряде! Из них никто по радио не говорил. Мальчишкам нос какой!..

Занавес

1929