Ундина

Подобно многим писателям XX в., Жироду охотно обращался к легенде, к мифу, как к некоей универсальной форме, которая позволяла через нее давать свое собственное толкование судеб мира и человека. Отталкиваясь от древнего сюжета, резко осовременивая проблематику, Жироду ставил на обсуждение в своих интеллектуальных драмах острые вопросы сегодняшнего дня. Так, одна из его лучших пьес «Троянской войны не будет» (1935) прозвучала предостережением о вновь нависающей военной угрозе; драма на библейский сюжет «Содом и Гоморра» (1942–1943) была вызвана к жизни трагедией войны и фашистской оккупации. Так же и «Ундина» с ее сказочным сюжетом и светлой поэзией должна оцениваться с учетом исторического контекста. Эта пьеса была впервые поставлена 27 апреля 1939 г., уже после аннексии Австрии, после Мюнхенского соглашения, за четыре месяца до начала второй мировой войны. И в самой драме, и в ее сценической интерпретации первые зрители ощутили элегическую печаль об утраченной миром гармонии, предчувствие беды, желание защитить красоту и человечность.

Выпущенная к премьере театральная программа предварялась предисловием самого Жироду, в котором сообщалось об обстоятельствах создания «Ундины». По его словам еще в 1909 г. профессор Шарль Андле, возглавлявший в Сорбонне научение немецкой литературы, поручил студенту Жану Жироду написать и представить ему на следующей неделе комментарий к сказке де ла Мотт Фуке. Это послужило толчком к замыслу, который через много лет вылился в создание драмы «Ундина»; Жироду посвятил ее памяти своего учителя. Сюжет сказки был хорошо известен во Франции, так как «Ундина» де ла Мотт Фуке неоднократно, не только в XIX, но и в XX в. переводилась на французский язык.

В своей пьесе Жироду лишь приблизительно следует за оригиналом, вкладывает в сюжет иное содержание, меняет характеры и состав персонажей, вводит новые сцены, эпизоды, линии действия, сочиняет принципиально другой финал. Простодушная романтическая сказка, тесно связанная с немецким фольклором, становится под пером Жироду явлением иной, французской литературной традиции, берущей начало в философской повести XVIII в. Здесь бросаются в глаза откровенная условность, вызывающее нарушение историзма и игра анахронизмами, блестящий диалог, лукавая ирония, временами переходящая в сатиру (как при изображении королевского двора), постоянные переклички с современностью. В пьесе содержится многослойная пародия — на литературные и театральные клише, на рыцарскую романтику, средневековую экзотику, книжную ученость. Вместе с тем «Ундина» полна проникновенного лиризма, поэтической фантазии и скрытого драматизма, нарастающего к концу действия. За сказочным сюжетом просматривается одна из сквозных тем творчества Жироду: столкновение лживой цивилизации с естественным миром правды, добра и любви, своеобразно «руссоистское» противопоставление поэтической природы прозаическому обществу, основанному на неравенстве и корысти. Таков смысл притчи о любви Ундины и Рыцаря.

Встреча с Ундиной внутренне преображает Ганса, в скованном предрассудками узнике нелепого (в пьесе условного) феодального мира высвобождается духовность, выявляется истинная человеческая сущность. И приземленный, почти комедийный персонаж первых сцен как бы переселяется в сферу поэзии. Но вновь попав к людям, ко двору, Ганс снова оказывается во власти ложных ценностей и идет навстречу своей гибели, ибо силы природы восстают против человека, нарушившего непреложный закон Жизни. Неразрешимый конфликт между подлинной и выдуманной жизнью, поэзией и прозой, добром и злом разрывает душу Ганса, губит счастье Ундины, и только в трагическом и светлом финале вопреки разлуке, смерти и забвению теплится хрупкая надежда на неугасимость любви, на возможность воссоединения человека с природой.

Не случайны в «Ундине» мотивы раздвоения человека, тяги к обретению внутренней цельности, мотив потери памяти и возможности начать жизнь сначала. Эти темы проходят через все творчество Жироду, начиная с «Зигфрида»; особенно ярко они звучат в созданной незадолго до «Ундины» драме «Интермеццо» (1933), где многие коллизии «Ундины» перенесены на почву современной французской провинции и поэзия родной природы, полет фантазии причудливо переплетаются с реальным бытом. В обеих пьесах гимн природе и неприятие ложного общественного устройства парадоксальным образом уживаются с поэтизацией повседневности. В «Ундине» это видно в бытовых сценах первого акта, в завершающем эпизоде, где Ганс размышляет о судьбе заурядного «среднего человека», в речах Ундины о «русалке-мещанке», которая унесет с собою под воду милые привычки и аксессуары обыденного человеческого существования.

Как и во многих произведениях Жироду, в «Ундине» намечена тема народа (более отчетливо она прозвучит в драме «Безумная из Шайо», 1944). Носители нравственного идеала, высокого человеческого достоинства — это старые рыбаки Август и Евгения, противопоставленные безнравственности придворной клики.