Унесенные бездной

Надо было видеть, с каким мужеством, с каким достоинством держался Митин отец - Роман Дмитриевич. Не горбясь под бременем горя, он вышел к собравшимся в вестибюле морякам и сказал просто и четко:

- Приглашаю всех в столовую помянуть моего сына.

И несколько сотен человек сели за накрытые столы. Среди них было немало тех, кто воевал на подводных лодках в Великую Отечественную. Седые морские волки горевали о парне, который годился им во внуки, как о своем фронтовом сотоварище.

Капитан-лейтенант Колесников писал стихи. Тут прямая связь душ с лейтенантом-подводником, штурманом-поэтом из другой эпохи - Алексеем Лебедевым, погибшим на подводной лодке Л-2 в 1941 году. Получается так, что это и Колесникову тоже, как, впрочем, и всему экипажу "Курска", адресовал свои провидческие предсмертные строки лейтенант Лебедев:

...И если пенные объятья Нас захлестнут в урочный час,

И ты в конверте за печатью Получишь весточку о нас,

Не плачь, мы жили жизнью смелой,

Умели храбро умирать,

Ты на штабной бумаге белой Об этом сможешь прочитать.

И дальше - будто обращение самого Дмитрия Колесникова к своей жене, точнее, вдове, Ольге:

Переживи внезапный холод,

Полгода замуж не спеши,

А я останусь вечно молод Там, в тайниках твоей души.

И если сын родится вскоре,

Ему одна стезя и цель,

Ему одна дорога - море,

Моя могила и купель.

Эти строки - эпитафия всем погибшим в морях.

Командир, пока он жив, покидает борт своего корабля последним. Мертвый командир покидает отсеки своей подлодки первым - для того, чтобы доложить о случившемся.

Поэт прав: "Бессмертье" - для матери слово пустое". Но мы будем верить в бессмертие таких людей, как Дмитрий Колесников.

По странной прихоти судьбы, траурное прощание с остальными поднятыми подводниками состоялось на главной площади Североморска 29 октября - в день, печально памятный флоту гибелью линкора "Новороссийск". В Москве в храме на Поклонной горе поминали равно и "новороссийцев" и "курян".

Ровно 45 лет тому назад в севастопольской бухте под днищем линкора "Новороссийск" прогремел чудовищной силы взрыв. Он унес свыше шестисот жизней. Огромный корабль, перевернувшись, превратился в гигантскую подводную лодку, внутри которой остались заживо похороненными десятки моряков. Лишь девять человек удалось извлечь на поверхность живыми. Остальных тайно схоронили на Братском кладбище. Только в 1990 году были выбиты на надгробных камнях имена всех шестисот десяти погибших, только в прошлом году вдовам "новороссийцев" были вручены ордена, которыми наградили посмертно их мужей.

"Курян" наградили сразу, и сразу же поставили им памятники, и наделили вдов и сирот подводников деньгами. Как разительно отличаются эти две беды. Неужели только потому, что одна разыгралась под советским серпасто-молоткастым флагом, а другая - под Андреевским стягом?

Однако "Новороссийск" подняли со дна севастопольской бухты без помощи норвежских водолазов. Уникальную судоподъемную операцию провели в течение года силами аварийно-спасательной службы ВМФ под руководством инженер-контр-адмирала Николая Петровича Чикера.

"Новороссийск" и "Курск"... При всей несхожести этих трагедий есть в них нечто общее. Прежде всего - неустановленность причин катастрофы. До сих пор остается в силе официальная, как наиболее вероятная, версия о гибели "Новороссийска" "на мине времен Второй мировой войны". Эта же версия фигурировала и в высказываниях Правительственной комиссии по обстоятельствам гибели "Курска". Недосказанность, неопределенность дает волю фантазиям порой самого нелепого толка. Так появились предположения, что линкор "Новороссийск" был взорван диверсантами из спецназа маршала Жукова, дабы дискредитировать в глазах Хрущева главнокомандующего ВМФ СССР адмирала Кузнецова. При этом авторы этих печатных бредней не дают себе труда задуматься над тем, что адмирал Кузнецов в 1955 году уже и без того был не у дел и что, когда понадобилось снять с должности самого Жукова, фигуру гораздо более весомую в государственно-политическом плане, никто не стал городить огород с инсценировкой диверсий, - героя минувшей войны убрали с политической арены одним росчерком пера. Тем не менее "версии" гибели "Новороссийска" множатся год от года. То же и с "Курском" - чем дальше от печального события, тем больше домыслов.