Унесенные блогосферой

Вика остановилась посередине комнаты. Мы с Вадимом остались стоять в дверях зала. Фотоаппарат, который Света заботливо приготовила для того, чтобы запечатлеть мужа с лобстерами, увезли в кримотдел. Не было ни тарелок, ни самих ракообразных. О произошедшей трагедии свидетельствовали порядок, наведенный чужой незаботливой рукой и этот ни с чем не сравнимый щекочущий тревожный запах.

– Если моя версия верна, то, поняв, что убил жену, ваш брат принял решение уйти из жизни. Буквально в ту же минуту. Иначе криминалисты установили бы разницу во времени смерти, но медэксперт определил их в один временной промежуток.

Слово «убил» Вика произнесла впервые, и Вадим содрогнулся от его звучания, отшатнулся, как от ледяной струи, но быстро взял себя в руки, продолжая слушать и наблюдать.

– Валерий действовал в состоянии аффекта, это совершенно очевидно. Но аффект быстро прошел, и к моменту самоубийства ваш брат имел вполне четкий план действий. По типу личности он отличник, престижник, человек, привыкший доказывать свой высокий жизненный статус, поэтому просто признать, что жизнь обрывается так глупо и бездарно ему было колоссально трудно. Куда как лучше в этом ключе выглядит насильственная смерть. Поэтому он инсценирует убийство. Он повязывает пояс, которым задушил жену ей на талию, – это почерк заботы, так иногда делают сексуальные маньяки или преступники, испытывающие раскаяние. Сознательно или нет, но Валерий выставляет себя и жену жертвами маньяка. У него нет времени и возможности выносить вещи и ценности, чтобы заставить поверить в версию с ограблением. Валерий открывает дверной замок, создавая иллюзию, что убийца вышел через дверь. Разбрасывает по полу еду и посуду, имитируя следы борьбы. Именно поэтому соседи ничего не слышали. Ничего не было. Не было никакой борьбы. Это инсценировка. В общем, остается выяснить только одно, где салфетка, которую Валерий использовал в качестве кляпа?

– Спрятать вне квартиры не было времени, – вставил я свои пять копеек.

– Совершенно верно, – кивнула Вика.

– Значит, пресловутая салфетка внутри? – удивился вампир. – Но ведь квартиру обыскали вплоть до миллиметра.

– Да, – снова подтвердила Вика, оглядываясь. – И тем не менее, салфетку не нашли.

– Так может быть, салфетки все-таки нет? Ведь вы не следователь, а всего лишь филолог. И я бы даже сказал – сочинитель, – добавил Вадим, но ни раздражения, ни особой уверенности в его голосе я не заметил.

Фраза собеседника была откровенно конфликтной, но Виктория зацепилась за нее по-своему.

– Да, вот именно, вы идентифицируете меня с моей профессией. Это нормально. В социуме мы все выполняем какие-то свои функции, мы неотделимы от них, а если вдруг отрываемся насильно, то чувствуем себя неуютно. Как ваш брат в мире вечеринок и техники продаж. Что у него была за диссертация? – неожиданно перевела тему Вика.

Вадим задумался:

– Хм, я точно не скажу. Что-то про анализ силы сопротивления различных веществ. Или что-то в этом духе. Она не дописана, я уже говорил.

Виктория прошла в комнату, где стоял письменный стол и компьютер. В тумбочке под компьютером лежали какие-то графики и листы с формулами, видимо, давно заброшенные: края листов измялись, бумага была немного желтоватая, к тому же следователи основательно переворошили их, сложив кое-как, поэтому вся эта куча выглядела совсем сиротливо.

– Это для диссертации?

– Я не знаю, – ответил Вадим. – Хотя, подождите, есть ящик с готовыми расчетами и спектрами, утвержденными для работы. В столе. Это точно для диссертации. Только зачем вам?

Виктория склонилась над столом и извлекла на свет все его содержимое, добавив туда и кучу из тумбочки. Получилась небольшая горка листов с результатами экспериментов Валерия Романихина.

– Внушительная работа, – присвистнула Вика, перекладывая листы. – Говорите, диссертация не дописана?

– Остались практически последние штрихи – эксперимент был сделан, нужно было лишь оформить все это.

– Если это готовый результат, то черновиков должно быть чудовищное количество? – предположила Вика.

– Возможно, – пожал плечами Вадим.

– Раз диссертация не готова, то вряд ли ваш брат выбросил черновики, – продолжала свою линию Вика. – Даже если большая часть работы на компьютере, должны остаться спектры и графики, которые он приносил из лаборатории.

– После того, как Валера ушел из университета, я за это не поручусь, – грустно отозвался брат покойного.

Вика полюбопытствовала насчет остальных ящиков, но ничто не привлекло ее внимания.

– Вот я свои черновики храню в мешке на балконе. Иногда перебираю, нахожу много интересного. В основном, о себе прежней, – сообщила зачем-то тетка.

– Я тоже, – слабо улыбнулся Вадим. – Всегда заставляешь себя выкидывать.

Виктория резво пересекла комнату и остановилась у балконной двери:

– Вряд ли ваш брат был оригинален, – сказала она, дергая за ручку.