Унесенные магией

Молин лежит на земле и тяжело дышит. Это над ним склонился Баин. Я подбежал… хотя, скорее – подковылял к лежащему другу и упал рядом. Ран не видно… Крови – тоже… Только на лбу друга наливается багровым здоровенная ссадина.

— Это краем щита его так… – пояснил Баин, прикладывая ко лбу Молина смоченную в воде тряпку. – Какой-то здоровяк ударил его дубиной. Ну, Молин щит еле успел поднять, но дубина ударила как раз в край щита. Если б не щит, то голову ему вообще снесло бы…

Молин застонал и пошевелился.

— Хорошо – хоть жив остался. – Баин придержал друга за плечи и снова приложил ему ко лбу тряпку.

— Аааа… Где я… – Молин открыл глаза и уставился на Баина. Постепенно его взгляд становился все осмысленнее. – Баин?..

— Баин. – кивнув, проворчал друг.

— Алин… – Молин перевел взгляд на меня, а потом снова закрыл глаза. – Жив, значит…

— Я жив, Молин! Жив! – я положил ему руку на плечо.

— Вижу… – Молин снова открыл глаза. – Говорю – я жив! Если бы меня прибили, то я смотрел бы сейчас на прекрасные груди Кронии, а не на ваши небритые морды…

— Все с ним в порядке. – Баин усмехнулся. – Шутит, как всегда – значит жить будет.

— Моя голова… – простонал Молин.

— Жив? – раздался сзади голос Ламила.

Десятник оказался почти невредим – только на левой руке алела длинная царапина, да пот, обильно оросивший его лоб, напоминает о том, что только что ему довелось пережить жестокий бой.

— Жив. – кивнул Баин, отбрасывая в сторону окровавленную тряпку. – Его по голове щитом ударило…

— Бывает. – Ламил огляделся и снова обратил свой взгляд на нас. – Отправляйте его к остальным раненым и быстро назад.

Некое подобие лазарета, где собрались в различной степени пострадавшие в бою, организовали шагах в двадцати назад по ущелью. Здесь лежат только те, кто уже не может продолжать сражаться. Разбитые головы, переломанные руки и ноги… А вот кто-то сидит, привалившись к стене ущелья, и баюкает туго замотанный окровавленными бинтами обрубок руки… Никакого врача здесь нет, да и откуда ему взяться? «Лазаретом» это место назвали лишь по привычке – просто место, где собрали всех, кто не способен продолжать бой. Наемники сами разбираются со своими ранами, сами обрабатывают, кто чем может, бинтуют… Тем, кто не в состоянии заняться собой, помогают их более везучие товарищи. Здесь мы и оставили Молина. Усадили его поудобнее на камень и, переглянувшись, зашагали обратно.

— Удачи, парни! – крикнул вслед наш раненый друг.

Остатки десятка, вместе с теми, кто вступили в бой нам на смену и тоже успели уже смениться, собрались за спинами тех, кто все еще стоит на переднем краю. Бой все не утихает – враги атакуют с просто немыслимыми яростью и упрямством. Строй глубиной в семь рядов надежно преграждает им путь, но и он колеблется – то отступит под напором противника на два–три шага, то снова оттеснит врагов.

— … – Ламил только грязно выругался, окинув взглядом выживших.

Действительно, зрелище – довольно жалкое. Практически у всех собравшихся легкие ранения, но, хоть передвигаться самостоятельно и меч держать – могут. А вот с оружием… На чуть более двадцати человек, стоящих перед десятником, всего три щита, один из которых – скорее, только видимость какой-то защиты. Ярость нападающих, помноженная на то, что вооружены они оказались, в основном, тяжелым оружием, разбили наши щиты в мелкую щепу. С оружием тоже… Практически все копья – сломаны, мечи… Короткие мечи есть у большинства, но, насколько я уже смог понять из личного опыта, приобретенного в этом бою – без щита короткий меч – не оружие.

— Кто без оружия, – приказал десятник, – собрать у мертвых. В первую очередь – брать щиты и копья. Бегом!

И мы разбежались в стороны. Стараясь не наступать на трупы, я шарю взглядом по земле. Копье! Я нагнулся и потянул на древко, часть которого скрыта под лежащим на животе трупом гнома. Нет, это всего лишь обломок… В трех локтях от наконечника древко переломано. А где сам наконечник – неизвестно. Отбросив бесполезную палку, иду дальше. Вот, повезло! Перевернув труп одного из наших, я обнаружил под ним щит. Практически целый – лишь небольшая трещина в одной из досок. У этого же покойника забрал меч. А копье… Копья я так и не нашел. Зато, уже на обратном пути, когда я совсем разочаровался найти копье, мне на глаза попалась любопытная вещь – небольшая, чуть больше локтя длиной, шипастая булава. Почему я обратил на нее внимание? Сам даже не знаю. Возможно, из-за того, что научиться орудовать дубинкой жизнь в трущобах меня заставила еще в детстве. Я вырвал оружие из мертвых пальцев трупа и прикинул в руке. Тяжеловато… Булава сделана полностью из железа. Вообще, я обратил внимание, что среди оружия и прочего снаряжения тех, кто на нас напал, практически… Да, что там – практически! Я за весь бой не увидел у них ни одного предмета из дерева! Все – металлическое. Может это из-за того, что в горах с деревьями – туговато, а спускаться с гор они, по каким-то своим причинам, не решаются? Погруженный в подобные размышления, я, все прикидывая в руке булаву, отправился обратно.