Унесенные магией

— Я тоже никого, кроме тебя, не понимаю, — ответила она. — Хотя ты и говоришь как-то странно. Слова перекручиваешь иногда так, что вообще сложно что-то разобрать. Но другие вообще несут какую-то чушь.

— Вот и я о том же. Мне кажется, что это ты перекручиваешь слова. Хотя с каждым днем вроде понимаю тебя все лучше.

— Может, у тебя какой-то магический предмет, позволяющий понимать другие языки? — предположила Нарив.

— Или, может, у тебя? — выдвинул ответное предположение я.

— Нет, иногда ты меня удивляешь! — Нарив неожиданно рассмеялась. — Ты забыл, в каком виде я перед вами появилась? Где, по-твоему, я могла прятать что-либо?

Я почесал затылок. И снова она права. Но что у меня может быть магического? Я принялся перебирать вещи в карманах и в сумке. Вначале я подыскал плоский камень, на котором можно разложить их содержимое. Так, что у нас в сумке? Та, на удивление, оказалась практически пустой. Клешня краба, оставшаяся еще с момента нашей охоты на этих тварей, чуть не сожравших меня самого. Собранных тогда крабов, конечно, уже давно всех поели, а клешня вот потерялась в сумке. Что еще? С удивлением я обнаружил остатки небольшого кусочка сухаря, также затерявшегося и потому уцелевшего. Сейчас это — весьма неприглядная на вид, слипшаяся масса. Ведь искупаться мне пришлось не раз, и сумка промокала насквозь. Ракушки, которые, как утверждал Баин, стоят по саату…

— Красивые… — Нарив взяла одну из выложенных на камень ракушек.

Я, убедившись, что в сумке ничего больше нет, занялся карманами. Здесь огниво… Небольшой ножик… Нет, это все не то — вряд ли в огниве есть хоть искорка магии. Что в другом кармане?

— В детстве я видела бусы из таких ракушек, — продолжала тем временем Нарив, вертя в пальцах ракушку. — Мне тогда так с'атрак гхэд'ан п'утар…

— Чего? — выпучил глаза я. — Что ты сказала?

— А? — Нарив воззрилась на меня так же удивленно, как и я на нее.

Не сговариваясь, мы одновременно перевели взгляды на камень, где лежат мои пожитки. Среди ракушек тускло поблескивал золотой перстень, только что извлеченный мной из кармана.

— Эх ак'ур ан? — Нарив указала на перстень.

— Нашел на пляже… — произнес я и, увидев, что Нарив качает головой, взял перстень и повторил: — Нашел на пляже, когда нас сюда перенесло.

— Можно посмотреть? — спросила Нарив, и теперь я ее прекрасно понял.

Я протянул ей перстень. Кроваво блеснул красный камень, словно вырастающий из золота.

— Базэн, — произнесла Нарив, рассматривая перстень.

— Что? — не понял я.

— Перстень сделан в одном из монастырей Базэна, бога знаний.

— А ты откуда знаешь?

— Вот. Видишь, справа от камня изображен сам Базэн. Он держит в руках книгу. — Нарив, не выпуская перстень из рук, поднесла его к моим глазам. — А слева от камня — Роас с мечом. И здесь надпись еще: «Знание есть красота мира».

— «Знание есть красота мира», — повторил я. — Странно как-то… По-моему, красота мира совсем не в знаниях.

— Ты только, если встретишь посвященного Базэну, этого не говори. — Нарив вернула мне перстень. — Для них в знаниях и красота, и весь смысл жизни. Где ты, говоришь, нашел этот перстень?

— Мы остановились в устье реки, вдоль которой потом шли через джунгли. — Я принялся вспоминать тот, кажется такой далекий, день. — Ночью на нас напала целая орда крабов. Чуть не сожрали… Честно говорю, там один краб был — чуть не с меня ростом!

Нарив кивнула, показывая, что верит моим словам.

— В общем, нам пришлось отступать от лагеря, и вернулись мы туда только утром, когда крабы ушли, — продолжал я. — Вот тогда я и нашел этот перстень. Мы собирали то, что уцелело и могло пригодиться… Он в песке лежал. Там вообще, в песке, много всякого было. Кости, старое, поломанное оружие…

— Понятно, — кивнула Нарив. — Не слышала, чтобы кто-то так далеко на юг заходил. Ты береги этот перстень — совсем немного существует вещей, в которые вложена частичка божественной силы. А этот перстень именно из таких вещей. В нем — сила Базэна.

— Хочешь? — Повинуясь какому-то порыву, я протянул перстень Нарив.

Она как-то странно посмотрела на меня и покачала головой:

— Пусть у тебя лучше останется. Я же говорю, это очень редкая вещь…

— Ну и что? Вижу же, что он тебе понравился. — Я, по-моему, покраснел. — А кроме того, если перстень будет у тебя, то ты же сможешь понимать и всех остальных, а не только меня. И остальные смогут тебя понять.

— Не надо, — упрямо повторила Нарив, но потом улыбнулась. — Лучше подари мне какую-нибудь из этих ракушек.

— Хоть все! — Я пододвинул ракушки поближе к ней. — Бери…

Но все она не взяла. Выбрала три штуки и, поблагодарив, принялась их рассматривать. Я посмотрел на оставшиеся и отобрал еще две — самые красивые. От них Нарив тоже не отказалась.

— Нет, Алин, ты точно влюбился. — Молин, наблюдавший за нами, до поры до времени не вмешивался, а тут все-таки встрял. — Уже и кольцо девушке подарить хотел…

— Он же не просто так хотел его подарить, — вмешался Баин. — Ты же слышал, что Алин понимает Нарив с помощью этого кольца.