Унесенные ветрами надежд

– О! Ну да, с этой точки зрения… Но все же ты не можешь упрекнуть меня ни в чем, потому что я не имел об этом ни малейшего понятия.

Ее губы скривились в насмешливой улыбке.

– Ты совершенно точно знал, что у меня есть сын. Следовательно, ты уже давно мог задать себе вопрос, который пришел тебе на ум только сейчас.

– Я… не мог, я этого не знал, потому что думал, что он значительно моложе.

– А почему бы ему быть моложе?

Дункан смущенно пожал плечами, подумав о том, как могла возникнуть такая ошибка. Он вспомнил, что узнал о ребенке от Клер, которую навестил после того, как не был на острове более полугода. Они лежали вместе в постели, в ее любовном гнездышке, украшенном бархатными занавесками, латунными подсвечниками и разными дорогими безделушками, на верхнем этаже тогда еще нового «Дома Клер».

Когда он утолил свою потребность, разговор как-то незаметно перешел на его торговые сделки с плантаторами, потом – на Данморов, и лишь после этого у него наконец появился предлог как бы между прочим спросить о молодой супруге Роберта. В ответ на это Клер, пожав плечами, сказала, что дела у Элизабет, конечно, идут хорошо, после того как она благополучно пережила рождение своего первенца, продолжателя рода Данморов. Дункан все еще помнил, как больно кольнуло в сердце, когда он узнал, что Элизабет родила ребенка.

– Когда это было? – спросил он, но Клер уже пыталась отвлечь его от темы весьма соблазнительным способом.

Француженка опять пожала плечами и жадно прильнула к нему.

– Пару недель назад. Это что, так важно? Женщины на острове постоянно рожают детей, а те умирают так же быстро, как и появляются. Плохо переносят климат, les enfants miserables[22].

Что касается даты рождения ребенка, то она либо сознательно наврала ему, либо перепутала недели с месяцами. В то время малышу было, очевидно, уже больше полугода.

– Это, наверное, было какое-то недоразумение, – после паузы сказал Дункан, все еще не в силах осознать, что у него есть сын. – Почему ты никогда не говорила, что он – мой…

Элизабет предупреждающе приложила палец к своим губам, но Джонатан в этот момент отвлекся, заметив мотылька, которого он немедленно принял за игрушку. Малыш с любопытством потопал за пестрым мотыльком, порхавшим среди кустов.

– Ты должна была сказать мне, – настаивал на своем Дункан.

Она непонимающе посмотрела на него:

– Зачем?

Да, зачем? Что он должен был ей ответить? Что это его право – знать, что у него есть сын?

– Ты должна была сказать мне об этом, – упрямо повторил он.

– А когда? – с горечью воскликнула она. – Когда ты лежал в постели с Клер? Или в один из тех дней, когда ты так старался быть подальше от меня?

Дункан опустился на скамейку, стоявшую в тени обрамленного колоннами входа. Внезапно он почувствовал внутри себя какую-то пустоту, словно у него отняли что-то очень важное.

– И что бы ты сделал, если бы знал это? – Она посмотрела на него пронизывающим взглядом, как будто ответ на этот вопрос был для нее особенно важным.

– То, что я уже давно должен был сделать.

Он взял Элизабет за руку и усадил рядом с собой на скамейку. Тепло ее тела мгновенно передалось ему. Ее бедро прижималось к его бедру, а ее узкая ладонь почти исчезла под его мозолистыми пальцами. Удивительно, какой она была нежной, когда вот так, прижавшись к нему, сидела рядом. Он уже не один раз обращал на это внимание. Однако при этом она всегда казалась такой величественной, как королева, стоило ей удалиться на пару шагов от него. Такой далекой и недосягаемой, словно их разделяли целые миры. Но сейчас она была рядом с ним, так близко, как никогда.

– Пора мне сделать тебя своей, Лиззи.

– Где? У стенки? Или на песке, когда стемнеет? – В словах Элизабет прозвучала издевка, но он услышал в ее голосе отчаяние.

– Любым способом, какой только можно придумать. Но, прежде всего, ты должна стать моей женой.

Она глубоко вздохнула и повернулась к нему лицом. Ее глаза были невероятно широко раскрыты.

– Выходи за меня замуж, Лиззи.

Теперь, когда он это сказал, пути назад уже не было. Ему самому было немного страшно, но слова были сказаны, и он почувствовал такое облегчение, как еще никогда в жизни. Он, сияя, посмотрел на нее.

– Будь моей женой.

Ее лицо изменилось, слезы появились в глазах. Ее губы задрожали, и она сразу же начала плакать.

– Если это из-за Джонатана… – сдавленно произнесла она и умолкла.

Он покачал головой.

– Я сегодня так или иначе попросил бы тебя об этом. Как ты думаешь, зачем я пришел сюда? Да еще в таком наряде? – Дункан нежно обнял ее. – Лиззи, я уже говорил тебе, что ты принадлежишь мне. Если бы Роберт не оказал любезность, скончавшись, то мне пришлось бы, наверное, похитить тебя. В ту ночь на побережье… Собственно говоря, я уже тогда хотел строить планы вместе с тобой. Но ты в тот момент настолько обозлилась на меня, что мне пришлось отодвинуть их на более поздний срок. То же самое касается сегодняшнего дня. Как-то у меня все не получалось. Зато сейчас – действительно пора.