Унесенные за горизонт

И я решилась. Написала подробное заключение о прекращении дела с мотивировкой, что у гражданина Зеленко все имущество конфисковано, средств для уплаты нарастающих с каждым месяцем пеней у него нет и не предвидится, мошеннических действий он не совершал, поэтому состава преступления по 169-й статье нет. Прочла свое заключение руководителю нашей юридической практики старшему следователю Трофимчуку. Он задумался на некоторое время, придвинул бумагу к себе, взял перо в руки и, сказал:

- Нет, согласуйте это заключение вначале с прокурором. А я организую вам срочный прием. Доложите, что документ я читал, но попросил посоветоваться с ним.

Прокурор города Москвы товарищ Липкин очень внимательно выслушал мои соображения, улыбнулся и сказал:

- А хитрец все же наш Трофимчук! Осторожный малый! Пусть, мол, прокурор и практикантка решают. Ну, мы с вами люди смелые! Тем более что со старика ничего больше не выжмешь.

И размашисто наложил резолюцию, выражающую согласие с моим заключением.

- Хоть и не полагается делать это до подписи старшего следователя, ну, да так и быть! Не приходить же вам сюда второй раз. Несите заключение на подпись Трофимчуку.

Тот, увидев резолюцию прокурора, немедленно подписался и сам:

- Как гора с плеч свалилась, спасибо вам за решительность!

Отдала распоряжение вызвать Зеленко. Старик явился утром с узелком в руках.

- Садитесь, - предложила я и показала на стул.

- Спасибо, насижусь еще, успею, - горько усмехнулся он.

- А вы, я вижу, предусмотрительно и белье, и еду с собой захватили?

- А как же! Я привык! Если вчера допросили и взяли подписку о невыезде, то сегодня допросят - и в камеру.

- На этот раз, - несколько торжественно начала я, - ни в камеру, ни подписки. Читайте! - и подаю ему копию заключения.

Трясущимися руками он надел очки и впился в строчки постановления о прекращении дела. Я видела, что он не верит своим глазам и перечитывает постановление неоднократно. Наконец прошептал:

- А как же тридцать тысяч? Неужели государство простило их мне? Нет, не может быть!

- Как видите, все может быть! В отношении вас была допущена несправедливость, а теперь она исправлена, - сказала я, вставая из-за стола и подавая руку на прощание, - Простите и нам эту грубую ошибку.

Он привстал со стула и вдруг рухнул на колени, прижимая мою руку к губам, целуя ее, шепча:

- Спасибо, спасибо!

Я страшно смутилась, и у меня даже слезы навернулись на глаза. Я стала поспешно вырывать руку. Но он цепко держал ее и продолжал целовать. Следователи, сидевшие в комнате, посмеивались, наблюдая эту сцену. Наконец я вырвала руку и, помогая старику подняться с колен, пробормотала:

- Ну, зачем же так, зачем? Ведь я сделала только то, что следовало!

Уходя, старик все оборачивался и говорил «спасибо, спасибо», пока за ним не захлопнулась дверь.

Я страшно боялась, что мои товарищи поднимут меня на смех после его ухода. Но нет, они все как один опустили головы над своими бумагами, и в комнате воцарилась мертвая тишина.

Приятный сюрприз

Лето подходило к концу, а я все еще не получила извещения о переводе в РИИН. И решила действовать сама. Декан принял меня и внимательно выслушал. Я воодушевленно наплела про ошибку с призванием, про любовь к литературе и слабые нервы, отчего юрист из меня - что судья, что следователь - никакой. Наверное, я была убедительна. Он тотчас же отдал распоряжение затребовать мои документы с юрфака МГУ и подсказал, какие экзамены и зачеты необходимо сдать к моменту их получения. Оказалось, не так уж и много - мне засчитали все сданные на юрфаке теоретические дисциплины. По специальным предметам чтение курсов продолжалось, и сдавать по ним экзамены мне предстояло вместе со студентами литфака. Но западную литературу необходимо было сдать немедля - скоро начинался семестр.

Профессор Анисимов был в отпуске и жил на даче. Добыла адрес и помчалась в Малаховку.

По участку, пронизанному солнцем, между высоких сосен бродили полуодетые женщины, куры и противные мелкие собачки - увидев меня, они подняли истеричный лай, однако приблизиться опасались.

- Вы к кому, барышня? - услышала я мужской голос и не поняла, откуда он исходит.

- Мне нужен профессор Анисимов, - робко сказала я в пространство.

- К вашим услугам.

Подняла глаза и обнаружила в прямоугольнике чердачного проема седую голову.

- Видите ли...

Я объяснила, что мне требуется, и профессор предложил, «если не трудно», подняться по лесенке к нему. И так, сидя с поджатыми под себя коленками перед возлежавшим на расстеленном поверх сена одеяле профессором, я отвечала на вопросы. Они оказались для меня неожиданно легкими - что по прозе, что по поэзии (спасибо Аросе!).

- Недурно, недурно, - время от времени покачивал седой головой профессор. - Ну, а имя Уолта Уитмена вам о чем-нибудь говорит?

- Еще бы!

Это был любимый Аросин поэт, которого он мне читал километрами и о космичности которого прожужжал все уши.

- Уолт Уитмен, американский поэт, родился в штате Кентукки в семье фермера в тысяча...

- Довольно, довольно, - улыбнулся профессор, - И как это вас, голубушка, угораздило в юриспруденцию?