Унесенные за горизонт

Вечером на ответном банкете в гостинице «Знаменская», который ЛВО дал в честь ЭПРОНа, мы не расставались и танцевали, танцевали без перерыва. Станислав стал теснее прижимать меня к себе, и мне это нравилось... Сознание, что эта встреча не кончится для меня добром, заставило собрать последние силы и, воспользовавшись предложением Юзефовича, уехать вместе с ним на его машине в «Асторию».

Сбежала с банкета в самый разгар веселья.

Утром, когда я чинно сидела на Пленуме водников, на соседний стул опустился Станислав:

- Почему вы исчезли с банкета? - тихо спросил он.

- Заболела голова, и Юзефович предложил подвезти до гостиницы.

- Я вижу, он следит за вами, как родной отец!

- А он действительно относится ко мне, как к дочери!

- А как вы сейчас себя чувствуете?

- Хорошо! Выспалась, и все прошло.

- Да, у вас отличный вид.

- И настроение тоже.

Еще часа полтора мы послушали ораторов и, воспользовавшись перерывом, сбежали. Станислав подхватил было меня под руку, но его огромный рост мешал нам. Тогда, сняв перчатку, он взял мою ладонь, и, держась за руки, как дети, мы двинулись по пустынным улицам к Ленинградскому порту. Мы спешили рассказать друг другу про себя все, все... Он интересовался моими редакционными и личными делами. Когда услышал о муже и о дочке, со вздохом сказал:

- Самое тяжелое в нашей жизни подпольщиков - это невозможность иметь семью!

- Но почему, - наивно возразила я, - если есть любимая?

— Мы, профессиональные революционеры, - сказал он отвернувшись, - не должны мучить своих любимых. Наша жизнь так неопределенна... По крайней мере, я не решался до сих пор... Может быть, потому, - Станислав замолчал и серьезно поглядел на меня, - что не встретил такую, как вы!

Я настолько испугалась этого признания, что поспешно выдернула свою руку и долго не могла найти слов для ответа. Наступило долгое и неловкое молчание. Я решилась прервать его «остротой»:

- Значит, я подхожу для роли тех, кого можно мучить?

- Зачем же так трактовать мои слова? Просто мне кажется, что если бы я встретил такую женщину, как вы, меня не удержали бы размышления «об ответственности».

Я смущенно молчала. Он вновь схватил мою руку, и так мы дошагали до клуба, где обычно обедали. За столом он пристально глядел на меня, а я, малодушно избегая его взгляда, ела уткнувшись носом в тарелку.

На пленум не пошли и вернулись в гостиницу. Я сказала, что хочу отдохнуть перед банкетом, который на этот раз давало в честь ЭПРОНа Управление морского порта. В гостинице мы жили на разных этажах. Он - ниже, я - выше. Когда поднимались по лестнице (лифт не работал) и дошли до его этажа, он вдруг сказал:

- Может, зайдете ко мне? У меня есть великолепное вино!

Я почувствовала, что краска бросилась мне в лицо, и, как настоящая провинциалка, испуганно залепетала:

- Что вы, что вы! Ни в коем случае! Я вина не пью! - И еще сильней покраснела под его укоризненным взглядом, вспомнив, как он угощал меня на банкетах и я с удовольствием принимала бокал из его рук. От страха, что сдамся, приму приглашение, помчалась по лестнице вверх.

У себя в номере, отдышавшись, поняла: надо уезжать - и немедленно. Позвонила экспедитору и упросила взять для меня билет на ночной поезд, что-то соврав про семейные обстоятельства.

- Поздно заказываете, - ответил он, - но так и быть, попробую.

Только положила трубку, звонок:

- Если вы обиделись, приношу извинения! Надеюсь, что не откажетесь вместе пойти на банкет?

- Нет, что вы, охотно!

Мы встретились на его этаже, спустились вниз и вместе с другими приглашенными сели в поданные для нас командованием порта автобусы.

В этот вечер пароход «Сибиряков» гостеприимно распахнул свои кают-компании и палубы. Гремела музыка; под разноцветными фонариками, тесно прижавшись друг к другу, уже кружились пары. Мы тут же включились в этот водоворот. Станислав прижал меня к себе и прошептал:

- Не обижайтесь, я мечтаю побыть с вами не в толпе, не на улице, а где-нибудь в тиши, наедине. Могу я надеяться?

Я опустила глаза. «Если не достанут билета, я погибла, ведь уступлю!» И вдруг увидела, как, расталкивая танцующих, ко мне пробирается экспедитор. В высоко поднятой руке он держал билет и плацкарту.

- Еле вас разыскал, - пытаясь овладеть дыханием, сказал он, - торопитесь, поезд уходит в двенадцать ночи, а вам, наверное, еще в гостиницу надо?

- Спасибо, - я взяла билет, - сейчас же еду!

- Как?! - воскликнул Станислав. - Вы уезжаете?

- Я забыла, что срок командировки окончился, - солгала я.

- Я вас провожу!

- Не стоит, продолжайте веселиться.

- Нет, нет, я должен!

- Это вызовет только ненужные толки!

Но он упрямо пробирался со мной к выходу. Тогда, в каком-то узком корабельном коридоре, я крепко его поцеловала и бросилась бежать. Навстречу попался Юзефович - сослалась на болезнь ребенка. Он посочувствовал, дал машину, и через два часа я сидела в поезде, а сердце колотилось, как у воришки, который чудом избежал разоблачения.

Арося, выслушав мою горячую исповедь, в которой я, конечно, опускала многие детали, переменился в лице. Я испугалась.

- Любимый! Но я же убежала, у нас все в порядке!