Унесенные за горизонт

А. Ну и стервяга ты, как я погляжу. Чего ты злишься?

Б. Я возмущен, я презираю тебя! Я считал тебя благородным, стоящим выше предрассудков человеком, я думал, что ты любишь людей, а ты говоришь «Чтоб он сдох.» Я презираю тебя.

А. (с разинутым ртом смотрит на Б.) Милый мой и истинный друг! Я и в последнем письме писал что-то в этом духе. Но я уже сам об этом думал и пришел к убеждению, что это глупо и некрасиво. Я отрекаюсь от этого (становится на колени, Б. делает над ним какие-то знаки, и с просветлевшим лицом А. встает).

Занавес.

Моя милая, любимая, белобрысенькая Кисанька! Прости мне это бесплатное приложение к письму. Сейчас, написав его, я бы с удовольствием его выбросил, но решил тут же на месте, что пусть остается. Слабохарактерность!

Вчера я поднялся после гриппа, как говорят, похудевший, интересно побледневший, обросший высокой пеной волос и бороды, и сейчас, навернув весь дневной паек хлеба на все семейство, окончив письмо и побрившись, поеду в Заготхоз Мытищи. Я там служу, вернее, служил. Вчера я получил открытку из Заготхоза, которая приглашает меня явиться и сдать дела и сообщить, где находятся какие-то пропавшие документы.

А где они находятся, черт их знает. Как бы не пришили дело. Документы на обмундирование и оружие.

Я читал на кружке при нашей Газете отрывок из той повести, о которой я тебе говорил тогда! Вызвал массу противоречивых мнений среди кружковцев.

Говорили:

― Необычайная загруженность образами, превращающая повесть в какую-то поэму в прозе.

― Ничего не могу понять.

― Исключительно интересная вещь, которую нужно размножить и обсудить еще раз.

― Герои ― какие-то сумасшедшие люди, написанные под влиянием Достоевского.

― Никуда не годится.

― Прекрасно!

― Автор читал омерзительно прекраснейшую вещь.

Я же в начале чтения, предупредив, что я плохо читаю, тут же заявил, что вещь написана под Бабеля. Каково же было мое изумление, когда в последнем слове Агапов (руковод.) сказал, что Бабель здесь и не чувствуется. Он говорил:

― Проза т. Куцего ― это новые камни в современной русской литературе (я чуть не упал от радости). ― У него исключительно мастерский и выразительный образ и очень изощренный, тонкий синтаксис. Т. Куцый показал интереснейшее столкновение идеологий в живых людях. Манера писания идет от Марселя Пруста и Д.Джойса.

Необычайное насыщение вещи психологическими и зрительными деталями дает т. Куцему в руки большие козыри. Он может писать прозу, в которой не будет ни сюжета, ни фабулы, ни действий, и его можно будет с удовольствием читать.

В заключение он дал несколько очень дельных советов и просто-таки требовал, чтобы я скорее закончил повесть.

Я же в последнее время ничего не пишу. Я только ликую и мечтаю. Нужно будет успокоиться и опять начать писать с холодным, оценивающим настроением. А то иначе под влиянием триумфа (пусть небольшого масштаба) можно накорежить черт знает что.

Сейчас читаю «Братья Карамазовы». Это зверь, это такая вещь, что просто-таки что-то невозможное. Я ее прочту еще сто раз. Когда есть такие вещи, то стыдно выступать со всем тем, что написано советской литературой. Я теперь еще с большим упорством буду работать над своей повестью. Достоевский ― это гениальнейший из людей, живших на земле.

Любимая Кисанька, письмо заканчиваю, так как нужно ехать в город. У меня представился случай взять работу в одной артели, пусть всего на 60 рублей, самостоятельно вести всю бухгалтерию, но я зато буду занят всего два-три часа в день. Службу брошу, хотя бы мне дали 300 рублей.

Отвечай скорее. Целую Арося.

Пришел и сейчас сижу в библиотеке. Надя, расспрашивая о тебе, напомнила мне о том, о чем я тебя никогда не спрашивал. О занятиях.

Как твои успехи, сдавала ли зачеты, получаешь ли стипендию? Ушакова страшно обижается, почему ты не пишешь! Мы вместе смеялись над тобой. Я рассказал, что недавно получил от тебя «черное» письмо, а сегодня светлое, она говорит:

― О! Это в ее манере.

Потом она спрашивает:

― Скажите, Арося, она вам не писала, что она читает кому-нибудь свои письма?

Я говорю:

― Да, читает.

Ушакова смеется:

― Если бы она даже не написала, то можете быть уверены, что она их кому-нибудь читает. Вот как я ее знаю, ― с удовольствием заканчивает она.

Всего. Арося.

Рая ― Аросе (29 ноября 1929)