Унесённые пеплом

Родину любимую он давно простил уж,

А она не может до сих пор простить.

Клину журавлиному машет он рукою,

Каждую весною, вот уж двадцать лет.

Журавлей он просит Матери-России,

От детей отверженных передать “Привет”

Журавли вернутся в край родной весною,

Только не вернутся те, кого уж нет.

Всех врагов народа и страны советской,

Вырубить под корень издан был декрет.

Разве русский стать предателем хотел

Для России, иль врагом народа?

Он не мог реки кровавой переплыть,

Он искал в реке кровавой этой брода.

Рай коммунистический на тюрьму похожий,

Узнику тюрьму не полюбить.

Как страны быть сложно патриотом,

Той в которой невозможно жить.

От стены до стеночки – вот предел свободы.

За побег из СССР – расстрел,

чтоб советский гражданин покинуть,

Рай коммунистический не смел.

Зная это, всем рискуя всё теряя,

Жизнь саму готовые отдать

Из Коммунистического рая,

Будут узники на волю убегать.

Лесом уходить через границу,

Прыгать с лайнера собой ломая лёд.

Море чёрное переплывать на шлюпке,

Угонять российский самолёт.

Покидать единую Отчизну,

Мать, отца, друзей, родимый край

Поездами, лодками, кораблями, баржами….

Ад, прощай, кромешный – «Пролетарский Рай»!

Глава 14

«Этот гениальный враг народа»

Первомай, шары, цветы, знамёна…

Пятилетку – снова в сжатый срок!

У стены расстрельной диссиденты –

Правосудия взведён курок!

И культуре, и науке, и искусству

Строй советский надо прославлять!

Партия решит кому как надо:

И писать, и рисовать, и танцевать!

Ну, а если ты – «инакомыслящий»,

Хочешь слушать, как вещает БиБиСИ,

Заключённым станешь «политическим»

И пощады у Отчизны не проси!

Под запретом книги и картины,

И пластинок не достать и не купить…

Меньше знаешь – крепче спишь в России,

Меньше знаешь – дольше будешь жить!

Мало пищи, а духовной – ещё меньше!

Ведь советским людям – вредно обжираться!

Кто хотел духовный голод утолить,

Тот тюремною баландой стал питаться.

Гениальные российские таланты

Жить, творя, отчаянно пытались.

Уезжали на гастроли «за кордон»

И в Отечество уже не возвращались.

И мир капитализма их не ждал,

Отчаявшихся не. пугало это,

Ведь лучше грузчиков в стране свободной быть,

Чем запрещённым быть в Отечестве поэтом.

В чужой стране и пиццу разносить,

Посуду мыть и у станка стоять.

Ну, а потом, оставшись в тишине,

Писать о том, о чем нельзя молчать.

И барельеф не Сталина ваять,

Картины рисовать – не транспаранты,

Смогли великими в стране заморской стать,

Ненужные отечеству таланты.

Они могли стране своей служить,

Нести России просвещение и свет,

Но свет опасен! Он ведь освещал

СССР реальный истинный портрет.

Несмываемым клеймом позора стали

Для России диссиденты – отщепенцы,

Честь поправшие свою и всей Страны,

Подлые враги – «невозвращенцы».

На загнивающем на Западе теперь,

Невозвращенцев не ведут на партсобранья,

И за измену жёнам их не отдают,

Партийным лидерам на поруганье.

Мужчина может здесь мужчину полюбить,

В загнившем мире даже это – просто.

И по статье УК не получить

Пять лет тюрьмы, иль семь, за мужеложство.

И из страны в страну переезжать,

И трогать доллары советскими руками.

Распоряжаться нагло и цинично,

Своими собственными, личными деньгами.

И покупали подлые предатели,

Дома себе. И детям их дарили.

И получали гонорары и признанье,

За то, за что бы их в России посадили.

Самолёт давно уже на взлёте,

Труппа русская в Москву летит домой.

Только, не поднимется по трапу

Родины предатель и изгой!

С обнажённым он на сцену вышел торсом –

Извращенец! Опозорил весь балет!

Суд решил, что он «морально разложился» -

Осудил врага на долгих девять лет.

Политического он просить убежища

У французских вынужден властей

И «враги» спасли танцора от «товарищей»,

Не загнивших тот «загнивший» мир идей.

Он останется совсем один в Париже!

Проживёт в нём много ярких лет

И «балетные» в Москве на Мариинке

Будут бережно хранить его портрет.

Эти руки – трепетные крылья!

Взмах, прыжок! И обмер, замер зал!

Так, как он, с тех пор уже в России

Может быть, никто не танцевал!

Он однажды был рождён в глубинке русской –

В месте бедном, грязном и убогом,

Только этот «русский самородок»

Был с рожденья поцелован Богом!

Поцелован Богом был в России

И в России был он окрылён!

И в России, как страны предатель,

Был судом сурово осуждён…

Рукоплещет Рим ему и Лондон,

По всему его гастроли свету!

На «блошином» рынке русский купит

Втридорога видеокассету.

Он, конечно, он! Рудольф Нуриев!

Плохо снято, говорит без перевода…

Боже! Боже! Как же он прекрасен!

Этот гениальный «враг народа»!

«Почему он враг? Он, что преступник?!»

Сын, кино смотрящего, спросил.

«Кто он? Вор, бандит или мошенник?

Может он кого-нибудь убил?!»

И задумается очень грустный папа

И ответит: «Никого не убивал…

Он носил не русскую одежду

И не по–советски танцевал.

Кто–то в белой шляпе по Парижу

Лёгкою походкою пройдёт,

Как давно он не живёт в России,

Но, она, как прежде в нём живёт!

Глава 15

«Защищал чужой народ в «горячей точке»

Он писал письмо любимой. Взрыв раздался!

Оборвалась жизнь невысказанной строчкой…

Сильный, умный парень из Рязани

Защищал чужой народ в «горячей точке».

Жить хотел, счастливым быть в стране родимой