Унесённые временем

Её вдруг пронзила нелепая, в сущности, мысль, что одежда эта — единственное напоминание о том настоящем времени, в котором она родилась и выросла, и из которого так глупо выпала недавно. И потеряй Санька сейчас эту самую одежду — ей никогда уже не вернуться домой…

Но Феофан, кажется, понял её испуганный возглас по-своему.

— Ты не боись, Александра, что в женское одеяние облечь тебя хочу! — добродушно пророкотал он. — Достанем тебе портки холщовые, рубашечку ситцевую с пояском. Обувку… — внимательный взгляд Феофана скользнул на мгновение по Санькиным кроссовкам, — обувку можно и эту оставить, кто сейчас на обувку внимание обращает…

— Нет! — Санька что есть силы замотала головой. — Не хочу!

Она вдруг вспомнила об Иване, которого просто необходимо как можно скорее отыскать.

— Меня брат может не узнать, ежели переоденусь!

Это был слабоватый аргумент, но Феофан неожиданно задумался.

— Как же вы с ним расстались то? — спросил он, и в голосе его прозвучало, не то, чтобы недоверие… любопытство, скорее… — Лихие люди вас разлучили, али ещё что?

Санька ничего не ответила, да и что было отвечать? Рассказывать этому монаху, как они прибыли сюда из далёкого будущего, да ещё и на странном исчезающем аппарате?

— И он что, в такое же одеяние дивное облачён? — так и не дождавшись ответов на свои вопросы, вновь поинтересовался Феофан. — На твоё дюже похожее?

— Не совсем, но… в общем, да… — немного неуверенно произнесла Санька, потом помолчала немного и добавила почти умоляюще: — А мы его сможем отыскать?

Теперь уже Феофан ничего ей не ответил. И даже смотрел он уже не на Саньку, а куда-то, прямо в противоположную от неё сторону. И к чему-то ещё внимательно прислушивался.

— Что там? — испуганно спросила Санька. — Опять бандиты? Или, может…

— Помолчи! — прервав её, произнёс Феофан. — Слышишь?

— Что?

Санька сначала замолчала, а потом и в самом деле услышала. Какие-то отдалённые возгласы, или, скорее, вскрики и даже стоны… слабые, еле различимые…

— Поглядеть надо!

И они двинулись в ту сторону, откуда и доносил крики и стоны. Феофан шёл впереди, ловко и совершенно бесшумно раздвигая посохом сплошные заросли какого-то, к счастью совсем даже неколючего кустарника, Санька едва поспевала за ним.

— Стой!

Феофан вдруг резко остановился и Санька, не успевшая вовремя затормозить, тут же ткнулась носом в его широкую спину.

— Тихо!

Но Санька и так стояла тихо. Потом она осторожно выглянула из-за спины своего спутника и, вскрикнув от ужаса, вновь спряталась за него.

Прямо перед ними расстилалась обширная лесная поляна, и была она, поляна эта, сплошь усеяна неподвижными человеческими телами.

— Тихо! — повернувшись к Саньке, повторил Феофан строго и, положив ей на плечо свою тяжёлую руку, добавил мягко и почти ласково: — Не след тут в голос кричать… лучше просто в ту сторону не смотри…

— За что их так? — вся дрожа, зашептала Санька, глядя Феофану прямо в глаза. — И кто это их?

— То один Бог ведает!

Вздохнув, Феофан подошёл к ближайшему из неподвижно лежащих тел, наклонился к нему. Постоял так немного, потом медленно двинулся вперёд, временами приостанавливаясь и внимательно оглядывая то одного, то другого из мёртвецов.

— Саблями все порубаны, — проговорил он глухо, еле слышно. — Настигли их тут конные, а потом…

Не договорив, он тяжело вздохнул и замолчал…

— Кто настиг? — тихо и несмело поинтересовалась Санька, так и не решаясь подойти поближе. — Болотниковцы?

Последнее слово она произнесла с трудом и явной неохотой. Просто язык не поворачивался обвинить крестьян, героически сражавшихся против несправедливой царской власти, в столь жестоком убиении мирных и совершенно безоружных людей.

Впрочем, вполне возможно, что люди эти не были мирными, а тем более, безоружными, просто оружие (как, возможно, и защитные доспехи убитых) сняли и прихватили с собой убийцы, кем бы они не были…

Феофан ничего не ответил Саньке, он, кажется, даже не расслышал негромкого её вопроса. Да и Санька сама не решилась его повторять.

Ей почему-то стало вдруг абсолютно всё равно, кто именно виновен в гибели этих несчастных: болотниковцы или всё же ратники Шуйского. Кто бы то ни был, не это ведь главное!

Главное то, что несколько десятков человек, ещё совсем недавно дышащих, разговаривающих, думающих, превратились в одночасье в эти страшные окровавленные тела. И (а это самое ужасное!) никто ведь не ответит за их гибель, никто не понесёт за это никакого, даже самого минимального наказание!

И такое могут сотворить с каждым в жестокое это время!

С каждым… а значит, и с ней тоже!

— Не хочу! — пронзительно закричала Санька, бросаясь прочь от ужасной этой поляны. Она бежала, не оглядываясь, напролом, отчаянно ломясь сквозь кусты, падая и вновь поднимаясь… а позади её уже слышался встревоженный голос Феофана, окликающего Саньку по имени. Но голос монаха не только не остановил Саньку — наоборот даже, казалось, он придал ей дополнительные силы…

— Папа, папочка! — шептала на бегу Санька, глотая слёзы. — Забери меня отсюда… пожалуйста, забери! Где угодно, куда угодно… только не здесь… пожалуйста…