Уничтоженная вероятность (Циклопы)

– Самоубийцы, Лев Константинович, суицидники. В будущем целый фан-клуб любителей жестких впечатлений существует. Фанаты суицидов путешествуют в тела носителей-самоубийц, получают максимально сильные переживания, остаются в них до самой последней секунды… До встречи лица с асфальтом, например. «Прыгуны» любимая тема фанов суицида…

– Господи, и что же вам нормально-то не живется?! – перебил объяснения искренний генеральский вздох.

– Ну знаете ли! – разобиделся Капустин. – В ваше время экстремалов тоже предостаточно! И прыгают, и плавают, и бьются…

– Проехали, Кешка, прости. Что там по самоубийцам?

– Продолжу. Помните, Лев Константинович, Борис Михайлович, разговор с Мирандой о странной теории самозащиты Истории?

– Ну.

– Так вот, – значительно округляя глаза, горделиво произнес Капустин, – теперь я и Жюли можем вам сказать, почему хроно-личность Бориса Завьялова занесло конкретно в Льва Константиновича Потапова, а не в полумертвого пациента из палаты интенсивной реанимации.

– ????

– Объясню подробно. Лев Константинович Потапов знаком с господином Ковалевым, так? А этот самый господин Ковалев имеет доступ в некий дом, где сегодня разыграется трагедия: убийство и самоубийство. Происшествие получится загадочным и громким, суицидники на этот спектакль валом валят. Для фан-клуба самоубийц путешествие «Марычева-Ковалев» такой же лакомый кусок, как для поклонников лав-стори тур «Завьялов-Карпова». Но в дом, где сегодняшней ночью разыграется трагедия, нам не прорваться. Легче в Голливуд смотаться.

– Какая-то Марычева собирается сегодня Диму грохнуть? – задумчиво проговорил Потапов. – Или Дима тетеньку прихлопнет?

– Все совсем не так! – разгорячился Иннокентий. – Но убивать Дмитрия Федоровича вам категорически нельзя! Он, Лев Константинович, и так почти покойник!

– Ах, вот как… Давай-ка, Кеша, по порядку. С мельчайшими подробностями, от печки. – Лев Константинович обтер запачканные оружейной смазкой руки ветошью, удобно оперся о спинку стула и приготовился послушать.

Иннокентий, временами поглядывая на разумницу Жюли, начал повествование как раз с жены.

За несколько лет до встречи с потенциальным мужем Капустиным у Жюли случился страстный роман с фанатом суицидов. Фанат уговорил богатую сумасбродку посетить знаменитую трагедию («Спектакль, блин, нашли», на этом месте внутренне припечатал Завьялов), Жюли – смоталась. Запомнила этот кошмар на всю оставшуюся жизнь, по возвращению из путешествия послала экстремала куда подальше прошлого.

Но это отступление. Главное в том, что происшествие случилось, если мыслить категориями нынешнего времени, сегодня. В ночь с воскресенья на понедельник. Сегодня, немногим раньше полуночи, Инна Викторовна Марычева застрелит из папенькиного пистолета своего любовника Максима Дмитриевича, потом сама самоубьется.

Сын Коваля – Максим долгие годы был любовником замужней дамы Инны Викторовны. Сейчас любовь полноценно увядает. На дне рождения батюшки Виктора Ивановича случится решающий разговор: Макс даст окончательную отставку пассии. Пассия его пристрелит, застрелиться сама, Дмитрий Федорович Ковалев, увидев сына мертвым, в тот же час скончается от обширного инфаркта.

Все.

Иннокентий довольно посмотрел на генерала. В голове Потапова зазвучала просьба: «Лев Константиныч, дай мне Кеше пару ласковых сказать…»

«Валяй, Бориска».

– И что ж ты, Кеша, Миранду-то отсюда выставил? А? – с угрожающей ласковостью проговорил Завьялов.

Удовольствия на лице стилиста поубавилось.

– Какого черта ты Миранду отсюда выставил?! – повышая голос, разошелся Боря. – Она должна была это услышать! Миранда и так в большой задумчивости: все ее «геройства» полным пшиком оборачиваются, мадам История ловко исправляет ошибки и защищается от вмешательства! Рассказ о том, в какой степени меня не случайно занесло в старого генерала, добил бы ее окончательно!

Иннокентий пристыженно скуксился. Потом поглядел на разумницу жену…

Жена сидела с видом мокрой курицы. Перебрасывала виноватый взгляд с супруга на разошедшуюся из чужого нутра хроно-личность.

– Давай зови сюда Зою! Повторишь все при ней… пока не поздно.

Но было поздно. В гостиную, с трудом подволакивая отказавшую правую ногу, вошла ослепшая девушка.

Растерянный Иннокентий поглядел на мрачного Потапова-Завьялова, не стал ждать обвинений-понуканий, виновато заблеял, повторяя рассказ о взаимоотношениях Марычевой с младшим Ковалевым. Сделал упор на не случайном появления генерала в текущих событиях. Довершил повествование глубоким анализом (Жюли) обстановки в доме юбиляра.

И данное завершение звучало напрягающе. По словам Жюли выходило, что Марычев относится к людям, считающим, что личный праздник должен отмечаться день в день, а не переноситься на выходные и не подстраиваться под прием гостей. В это воскресенье, в доме Виктора Ивановича соберутся только близкие друзья. Два года назад с Марычевым случалась неприятность и сейчас старинный друг Коваля передвигается на инвалидной коляске, праздник дома отмечает.