Уничтожить

– Я чувствую, что мы отлично сработаемся, – продолжала Солен Синьяль, – эти выборы я уже нутром чую. Концепцию менять не будем, он у сетки, ты на задней линии, так мы и разыграем этот матч. Но все-таки мы тебе заработаем еще несколько дополнительных очков на близости к народу и эмпатии. Дурой буду, если не выбью тебе лишних очков за близость и эмпатию. – Она весело развела руками, словно подчеркивая всю абсурдность подобного предположения и надеясь, возможно, что ее ассистент разразится смехом, услышав такую нелепицу, но он просто ждал, занеся ручку. – Вот, например, ты любишь готовить?

– Ну… Нет… – Брюно задумался на мгновение. – Но я люблю пиццу, – добавил он, исполненный доброй воли. Несмотря на то что Солен не выразила особого энтузиазма, ассистент тут же записал “пиццу” в блокнот.

– Теперь о происхождении. Ты сам-то откуда? В географическом смысле, я имею в виду.

– Из Парижа.

– Прямо из самого Парижа? Твои родители оба парижане?

– Мать да, ну, они оба уже умерли. Отец вырос в департаменте Уаза.

– Уаза… Неплохо, Уаза – это круто. Где конкретно?

– В Мерикуре.

– У тебя там остался дом, ну, или что-то на районе?

– Как сказать… Я и думать про него забыл, но вообще-то да, у отца остался дом в Мерикуре. Он перешел мне по наследству, я собирался его продать, но руки не дошли.

– А в нем еще есть мебель? Как по-твоему, мы там можем провести фотосессию?

– Наверное, да.

– Отлично, супер! К тому же что-то мне подсказывает, что мы окажемся аккурат в логове Лепенши.

Ассистент, продолжая правой рукой на дикой скорости писать в блокноте, левой одновременно набрал что-то на мобильнике и подтвердил через несколько секунд:

– В точку. Лепенистов там навалом. Но самое забавное, что у них мэр коммунист.

– Мэр коммунист… – Она прямо просияла, жизнь определенно полна чудес, казалось, думала она. – Послушай… – Она повернулась к своему помощнику, – сорганизуй мне его по-быстрому? – Тот кивнул и снова что-то записал.

– Что ж, мы неплохо поработали… – заключила она, вставая, с довольным выражением лица. – Я пришлю тебе Раксанэ сегодня во второй половине дня?

– У тебя встреча с гендиректором “Крайслера” в 15:00 – вмешался Поль.

Она обернулась:

– С гендиректором “Крайслера”, ну-ну… Как вы думаете, когда они закончат?

– Разговор будет сложный. Скажем, в пять часов.

– Раксанэ придет ровно в пять. Пока только познакомиться, а работать по-настоящему начнете завтра. Кстати… – она снова обратилась к Полю, – вы займетесь карточками для Бенжамена?

– Вы их получите через два-три дня.

– Они нужны мне завтра утром. – В ее тоне не было грубости, просто уверенность, что ее послушаются. – Ну, в общем, сколько успеете. У нас завтра интервью одно за другим в течение дня.

– Проблема в том, что утром я работаю в основном дома, – сказал Поль, подумав, что “работать”, возможно, не самое подходящее слово в данный момент.

– Нет проблем, я пришлю курьера. К восьми? – спросила она, протягивая ему руку.

– К восьми, – покорно ответил он.

6

На следующее утро курьер приехал в назначенный час, он успел к тому моменту поправить десятка полтора карточек.

– Ты теперь встаешь на рассвете? – удивилась Прюданс, наткнувшись на него в гостиной. При виде нее у него екнуло сердце: худышка в детской пижаме с вышитыми зайчиками на груди. Нет, это все мимо, с отчаянием подумал он, совсем мимо. К счастью, она, похоже, была далека от подобных мыслей. К счастью или к сожалению, кстати. – Ну все, приехали? – спросила она, – ты и впрямь ввязался в политические игры?

Ему пришла на ум тирада Нерона из “Британика”, и внезапно его захлестнула новая волна болезненного сострадания к ней:

Был прерван сон ее в глухой полночный час,
И как она была красива без прикрас![33]

Да нет, не ввязывался он ни в какие политические игры, скорее даже наоборот: его задача как раз и заключалась в том, чтобы освободить Брюно от всего, что не имело прямого отношения к политике; он запланировал кучу собраний с техническими советниками, чтобы попытаться передать им указания министра на ближайшие месяцы; они в свою очередь будут поддерживать связь с руководителями избирательных штабов.

– А потом, – добавил он, – мы с Брюно посмотрим, на каком он свете, и решим, понадоблюсь ли я ему.

– Понадобишься еще больше, чем раньше, я уверена. Весь этот медийный цирк ему в новинку, его то и дело будут одолевать сомнения, и без тебя ему не обойтись. – Она помолчала несколько секунд и тихо спросила: – Ты очень любишь его, да?

– Да… – согласился он после минутного смущения. – Да, очень.

– Ну и хорошо. Хочешь кофе?

– С удовольствием.

Они пошли на кухню, она сделала два эспрессо в своей новой машине; над парком Берси занимался рассвет.

– Я вовсе не уверен, что его то и дело будут одолевать сомнения, – сказал Поль. – Никогда за ним такого не замечал. Чисто физическая усталость – да, одолевала, но сомнения – не думаю, что ему известно, что это такое. А ты? Что на работе?