Уничтожить королевство

Я думала, что обрадуюсь смерти Мейв, но война между нашими видами не окончена, а я только что помогла людям уничтожить своих. Благо принц не вырезал ей сердце, прежде чем убить. Никогда не обращала внимания на легенды, если их героиня не я сама, но даже я слышала всякое. Мол, человек, заполучивший сердце сирены, станет невосприимчив к нашей песне. Говорят, именно поэтому в смерти мы обращаемся пеной морской, будто это не проклятие, стирающее нас из жизни, а благословение Кето, чтобы наши сердца не достались никому.

После исчезновения Мейв меня оставляют в трюме, в комнате без окон, пропахшей анисом и ржавчиной. И стены тут не стены, а плотные шторы, что свисают с лакированного потолка до самого пола. Когда корабль кренится, они раскачиваются, позволяя увидеть в просвете бесконечные ряды книг, оружия, золота. За каждой занавесью свой секрет. А в центре стоит огромный куб из черного стекла в мой рост, с петлями и болтами из тяжелого золота. Из того же, что брошь угреподобной русалки. Некая темница, и явно не для людей. А если для людей, то для самых жутких.

В королевстве Кето не держат заключенных. Предать Морскую королеву — значит лишиться жизни, и потому у нас нет выбора, кроме как быть теми, кем велит моя мать. Решишь иначе — и второго шанса не получишь. Мое наказание тому доказательство.

Я поворачиваюсь к Элиану:

— Почему я здесь?

С каждым мигом он все больше сливается с океаном. Поверх рубашки теперь накинута коричневая кожаная туника, на шее стянутая потрепанным черным шнурком. Сверху до колена ноги обтягивают штаны, а снизу — высокие коричневые сапоги. На ремне, что пересекает грудь от плеча до талии, висит длинная сабля, а кинжал спрятан за спиной, подальше от чужих глаз. Я до сих пор чувствую на нем запах крови Мейв.

— Ты кажешься довольно опытной, — говорит Элиан. — Сама-то не догадываешься?

За его спиной непоколебимые стражи — Кай и Мадрид. Меньше суток на корабле, а я уже знаю, кому принц доверяет больше всех. То есть знаю его величайшую слабость.

— Я думала, принцам нравится спасать девиц в беде.

Элиан смеется, на красивом лице сверкают белоснежные зубы.

— Так ты теперь девица? Забавно, ибо ты точно не была на нее похожа, когда пыталась прорваться мимо меня, чтобы убить сирену.

— Разве люди на этом корабле не убивают сирен?

— Как правило, не голыми руками.

— Не каждому нужны волшебные ножички, чтобы делали за него грязную работу.

— Не каждый может говорить на псариине.

Я скромно улыбаюсь, отлично справляясь с ролью:

— У меня талант к языкам.

— Судя по твоему мидасану, отнюдь.

— У меня талант к интересным языкам, — исправляюсь я, и зеленые глаза Элиана сужаются.

— А как насчет твоего родного языка? — спрашивает он.

— Он лучше.

— В смысле?

— Больше мне подходит.

— Страшно представить, что это значит.

Элиан проходит мимо меня и прижимает ладонь к вероятной темнице, и я почти чувствую, как леденеют его пальцы, скользящие по холодному стеклу куба. Сирена во мне изнывает от желания ощутить кожей этот привычный холод. Но человек во мне содрогается.

— Где твой дом? — спрашивает Элиан.

Он стоит спиной ко мне, но в отражении я вижу, как шевелятся его губы. Он смотрит на себя, избегая моего взгляда, и на секунду мне кажется, что и вопрос он задает не мне, а самому себе. Принц, который не знает, на какое королевство претендовать. Затем Кай прокашливается, и Элиан поворачивается — в этот миг лицо его сияет.

— Ну так?

— Не думала, что меня будут допрашивать.

— Разве клетка тебе не подсказала?

— Я не видела клетки. — Я вытягиваю шею, заглядывая ему за спину, будто и не заметила свою скорую темницу. — Должно быть, ее перекрыло твое обаяние.

Элиан качает головой, скрывая расплывающуюся улыбку.

— Это не просто клетка, — говорит. — Я создал ее, когда только ступил на этот путь, задолго до того, как понял свою ошибку. Создал, чтобы удержать Морскую королеву. — Он выгибает бровь. — Как думаешь, тебя она удержит?

— Собираешься бросить меня в клетку?

— Если только не скажешь, откуда ты. И почему покинула дом.

— Это был не мой выбор.

— Как ты оказалась посреди океана без корабля?

— Меня бросили.

— Кто?

Я без колебаний отвечаю:

— Все.

Элиан со вздохом откидывается на куб и упирается ступней в стекло. Он взвешивает мои тщательно подобранные слова, мысленно их прокручивая, словно штурвал корабля. Мне не нравится воцарившаяся тишина и тяжесть его молчания, накрывшая комнату. Как будто воздух жаждет услышать голос принца, прежде чем вновь стать легким и пригодным для дыхания. И я тоже жду, когда Элиан заговорит, пытаясь предугадать его следующий шаг. Невыносимо знакомая ситуация. Сколько раз я замирала перед матерью, кусая язык, пока она решала, как мне жить? Что делать, когда убивать, кем быть? Конечно, странно наблюдать, как мою судьбу обдумывает человек, но совсем не странно ждать, когда этот выбор сделает кто угодно другой, кроме меня.