Уничтожить Париж

— И мне интересно, — искренним тоном ответил Порта. — К сожалению, те мелочи, которые волнуют нас, простых солдат, не доводят до сведения тех, кто обладает высокой властью. Они могут показаться вам пустячными, но, поверьте, для нас значат очень много.

— Обер-ефрейтор Порта, приказываю немедленно прекратить отнимать у всех время! Еще одно слово, и я могу сделать то, о чем мы оба пожалеем — но ты больше, чем я! Терпение мое на исходе — и это говорит уже армия, не гестапо!

Шлюкбебир повернулся, схватил чей-то графин с водой и стал жадно пить. Надо же, говорит армия! А что она возомнила о себе? В Третьем рейхе воцарилась бы жуткая анархия, если б армия пришла к власти. Он допил воду и стал искать взглядом еще графин.

— Пора бы ему пойти отлить, — пробормотал Малыш.

— Прошу прощения, — почтительно обратился Порта к Гофману, — но знаете ли вы, что начальнику категорически запрещено угрожать подчиненному, когда он приносит жалобу? Это может привести к весьма серьезным последствиям. Я прочел об этом буквально вчера и где-то сделал пометку… Устав, сорок вторая страница, третья строчка… Подписано оберстлейтенантом из штаба генерала Райберта. Я подумал, мне следует довести это до вашего сведения.

Гофман отвернулся, лицо его побагровело. Кулаки гауптфельдфебеля сжимались и разжимались. Мне стало его жаль. Я сам готов бывал ударить Порту, когда он начинал говорить таким елейным, слащавым тоном.

Шлюкбебир, казалось, колебался. Его явно раздражало, что этот неотесанный обер-ефрейтор отнимает у него время. С другой стороны, нельзя было отрицать, что этот человек знает устав от корки до корки, знает свои права, и разве не сам фюрер сказал: «Один закон для тех, кто внизу, и тех, кто наверху»?

В дальнем конце зала лейтенант Лёве с надменной улыбкой на губах прислонялся к стене. Он сам не раз терпел подобное от Порты и наверняка веселился, видя, как другие становятся его жертвой.

— Обер-ефрейтор, — спросил Шлюкбебир приветливо, дружелюбно, — подал ты счет на те деньги, которые тебе положены?

— Конечно, подал! — возмущенно ответил Порта.

Гофман резко повернулся.

— Это ложь! Нелепая ложь! Этот олух не может даже толком расписаться, тем более составить счет! А что до сапог, которые у него на ногах, могу сказать, откуда они у него… он стащил их, как и все остальное! И теперь хочет содрать за них деньги с армии! Надо же! — И взволнованно заходил по залу. — Я три года наблюдал за этим человеком. Он психопат, мошенник и вор! Можете не сомневаться, что кофе украл он! Его нужно немедленно арестовать, он позорит армию!

Лейтенант Лёве восторженно засмеялся, к нему присоединился гауптман Гликель, командир первой роты. Вскоре смех охватил всех собранных там солдат, зал оглашали гогот и гиканье. Порта улыбнулся и в знак благодарности лихо щелкнул каблуками.

— Герр криминальрат, позволите вы мне защититься от этих оскорбительных обвинений гауптфельдфебеля?

Шлюкбебир приподнял бровь.

— Разумеется, это твое право. И похоже, ты можешь вызвать сколько угодно свидетелей.

— Позвольте начать мне!

Гофман подошел к нашему полукругу стульев и указал пальцем на Малыша.

— Кройцфельдт!

Вне всякого сомнения, он не ждал никакой опасности от такого шута, как Малыш.

— Ты находишься под присягой, поэтому не пытайся мне лгать! Снял или нет этот идиот те сапоги, что у него на ногах, с мертвого американского солдата? Кстати, мародерство — серьезное преступление!

— Я уверен, что обер-ефрейтор Порта ни за что не станет заниматься мародерством, — ответил с возмущенным видом Малыш. — Во всяком случае, я ни разу не видел, чтобы он обирал труп. Что касается сапог, я знаю, что он купил четыре пары у фельдфебеля из Сто семьдесят седьмого пехотного полка в тот день, когда они подожгли склад.

Малыш сел с довольным видом. Гофман закусил губу.

— Это ложь, и ты это знаешь!

Порта преспокойно достал из кармана пачку бумаг, полистал их и вынул счет, подписанный штабсцальмейстером Баузером из Сто семьдесят седьмого пехотного полка. Шлюкбебир застучал по столу, требуя еще воды.

— Обер-ефрейтор Порта, кажется, тебе причитается — сколько там? — семнадцать рейхсмарок двадцать четыре пфеннига?

— Уже почти тридцать шесть, — поправил Порта. — Из принципа, — ханжески добавил он, — я стараюсь быть точным.

— Правильно. — Шлюкбебир кивнул Гофману. — Гауптфельдфебель, может, позаботишься, чтобы этот человек немедленно получил свои деньги? Лучше решить дело на месте. Не стоит беспокоить высшее командование, правда?

— Я сам отдам ему эти деньги! — выкрикнул Гофман и швырнул в Порту горсть монет.

Шлюкбебир с улыбкой подался вперед.

— Обер-ефрейтор, есть еще жалобы?

— Так точно, несколько, — откровенным тоном ответил Порта. — Но я не хочу беспокоить вас ими, герр криминальрат. У вас есть более важные дела — и, в конце концов, мы ведем войну.

— Надо же! — пробормотал Гофман и возмущенно отвернулся.