Уничтожить всех

«Мерседес» так же легко, как и полчаса назад выскочил из дорожного потока, влился обратно.

— Мы не опаздываем? — угрюмо спросил академик.

— Ну что вы, Вячеслав Андреевич, у нас еще есть полчаса резерва, — успокоил его водитель, но на всякий случай включил мигалку и увеличил скорость. Сидящий возле него Янов с тревогой ощутил, что боль в боку возобновилась с новой силой…

Посадка на рейс Москва — Лос-Анджелес, как всегда, проходила без особой спешки и нервотрепки, даже в короткой очереди не пришлось стоять.

Для академика и его референта был заранее приготовлен «зеленый коридор» в VIP-зоне. Миловидная стюардесса, широко улыбаясь, провела пассажиров в бизнес-класс огромного аэробуса «Ил-96». Никифоров занял место у окна и уставился на громаду аэропорта «Шереметьево-2», мысли ученого были заняты предстоящим стартом ракетоносителя «Зенит» с новейшим спутником «Кентавр», оснащенным революционным ядерно-электрическим реактором, который в течение пятидесяти лет будет обеспечивать спутник энергией, позволяя ему исследовать орбиту Марса.

«Если все удастся, то со спокойной душой можно умирать», — пропустив инструктаж стюардессы, умиротворенно подумал академик и только сейчас заметил, что воздушный гигант выезжает с рулежки на взлетную полосу. Огромная крылатая махина на какое-то мгновение замерла в торце ВПП, потом сдвинулась с места, с каждой секундой увеличивая скорость, пока наконец не оторвалась от земли, стремительно набирая высоту. От перепада давления заложило уши, но вскоре этот дискомфорт прошел.

Мысли академика полились в прежнем русле. «Мне уже семьдесят два года, пятьдесят из них я отдал ядерной физике и почти сорок лет космосу».

Молодой выпускник МГУ свою деятельность начал еще при академике Курчатове, на которого молодые ученые смотрели как на бога. Атомная бомба уже была создана, и теперь вовсю шли работы над тем, как усмирить разрушительную силу ядра атома. Создавалась первая ядерная электростанция.

Через одиннадцать лет старший научный сотрудник Никифоров был переброшен на новую тему — Советский Союз вовсю штурмовал космос и нужна была альтернатива химическому топливу. Решено было начать создание ядерного реактора для орбитального спутника. В семьдесят пятом ракетоноситель «Союз» вывел на орбиту спутник «Атлант» с ядерным реактором, который должен был обеспечить более десяти лет бесперебойной работы на орбите, став родоначальником космических долгожителей, делая СССР в космосе недостижимым для западного капитализма.

Но все вышло по-другому — не прошло и полгода, как «Атлант» вышел из повиновения ЦУПа и, сойдя с орбиты, рухнул на землю в глухой канадской тундре. Происшествие оказалось не просто очередной советской неудачей в космосе, а вылилось в грандиозный международный скандал. Канаде пришлось выплатить огромную сумму в качестве компенсации за нарушение экологии, а группу ученых, создавших спутник и, главное, ядерно-электрический реактор к нему, даже хотели отдать под суд. Хотели, хотели, да вовремя передумали, но проект наглухо заморозили.

И только через двадцать лет, когда мир кардинально поменялся, на земной орбите создавалась международная космическая станция, а ученые многих высокоразвитых стран говорили не только об изучении Марса, но и освоении его ландшафта с целью в ближайшем будущем начать добычу полезных ископаемых, вспомнили о ядерно-электрических реакторах, без которых длительное пребывание в космосе было невозможно. Но теперь работать стало куда проще и комфортнее. Новейшие материалы и технологии, сверхскоростные компьютеры, просчитывающие всевозможные изменения при разных температурах и нагрузках, позволили создать реактор новейшего типа.

«Уже через десять лет подобные реакторы смогут обеспечивать энергией марсианские колонии, которые будут разрабатывать залежи природных ископаемых. И то, что казалось фантастикой еще в конце двадцатого века, станет реальностью в первой половине двадцать первого», — засыпая, подумал академик. Через мгновение он провалился в черный бархат нирваны.

— Нужен врач, — полоснул слух внезапный женский возглас. Вячеслав Андреевич раскрыл глаза и с недоумением уставился в сторону непонятного шума. Кричала стюардесса, держащая за руку Дениса. Лицо молодого человека приобрело лимонный оттенок и страдальчески морщилось от боли.

Никифорову показалось, что он проспал всего несколько минут, но, взглянув на циферблат своего «Ориента», понял — минуты растянулись на долгие часы.

— Что произошло? — наконец сбросив с себя пелену сна, обратился к девушке Никифоров, поняв, что «референт» не реагирует на все происходившее вокруг него.

— Ему стало плохо, что-то с желудком, — затараторила стюардесса. — И он попросил у меня таблетку но-шпы, выпил, вроде бы стало легче, а сейчас подхожу, смотрю — он без сознания. — И снова заголосила: — Помогите, нужен врач…

«Разбор полетов» по прошедшим совместным учениям ничего хорошего не обещал. И участники совещания сидели за большим столом в просторном генеральском кабинете тихо, словно на поминках лучшего друга, в ожидании «раздачи слонов».