Уничтожитель

— Он пригрозил, что отрежет мне доступ к базам. И я подумала, особо терять мне нечего. В смысле, знаешь симы по старым произведениям? «Войну и Мир», например? Там у людей есть родители, братья, сëстры. Мужья, жëны, дети. Друзья. Они переживают друг о друге, кто сильнее, кто слабее. Всë это удерживало людей в жизни, как мне кажется. А что есть у нас? Родильный контракт с корпорацией да нейросеть, которая советует партнëров для секса и друзей исходя из каких-то своих алгоритмов. Когда у кого-то из пары начинаются проблемы, или он просто меняется, нейросеть советует разорвать связь, чтобы избежать токсичности. Мы, знаешь, как лошади. Раньше у людей были лошади, их держали в стойлах, использовали в хозяйстве, кормили овсом и выпускали побегать в загоне. Устраивали случки, если нужно было больше лошадей. Вот и мы так же живëм. Только у нас пищевой принтер с тысячами добавок, текстильный принтер для шмоток, принтер для всяких безделушек и виртуальная реальность. Но по сути — те же овëс и загон. И получается, что мы можем только наполнять время одобренными удовольствиями в дозволенном объëме. Ну вот я и выбрала удовольствие, которым хотела бы заполнить жизнь. А то, что жизнь при этом получится короче, не особо меня печалит. Уж больно удовольствие сладкое.

Стеше нечего было на это возразить, и она, вздохнув, выдала:

— Да уж.

Потом, помолчав, добавила:

— И ты была готова вот так расстаться со всем… что тебя окружает?

— Я тебя уверяю, нас не окружает ничего ценного.

Стеша верила, в логике Лидии таился изъян, но обнаружить его не удавалось.

— В этом плане, — продолжила рассуждать Лидия, — твои мотивы мне так же непонятны, как и тебе — мои. Ты так упираешься ради возвращения обычной жизни, словно там остался какой-то, не знаю, клад.

— Я давно ещë, в детстве, составила себе план, к чему буду стремиться и куда хочу прийти. Наверное, он вырос из фантазий маленькой девочки, но с тех пор я шла только в одном направлении.

— И в каком же?

— Как бы объяснить. Представь себе, ты просыпаешься утром в просторной кровати посреди просторной комнаты. По углам стоят зелëные растения в горшках. Ты встаëшь, проходишь через гостиную в ванную комнату, набираешь полную ванну горячей воды. Лежишь в ней. Пар наполняет помещение, его клубы витают перед тобой, оседают на холодном зеркале тусклой плëнкой. Каждая клеточка твоего тела, живая, не бионическая, раскрывается навстречу ласкающему жару воды, и ты вся: от кончиков волос до пяток, — витаешь в этом блаженстве. Напарившись, ты идëшь на кухню, варишь себе ароматный, душистый кофе из натуральных зерëн, завтракаешь свежими, хрустящими от накопленной влаги овощами, берëшь с собой книжку, настоящую, бумажную, выходишь из квартиры и по просторной аллее с изумрудными полосками газонов с обеих сторон идëшь в парк. Там ты садишься на лавочку в окружении кустов сирени, лиловой и белой, они обволакивают тебя своим свежим, чистым ароматом, и ты читаешь книгу.

Лидия понимающе улыбнулась:

— Квартира на верхушке рыжего сектора. Заманчиво ты еë обрисовала.

— Да, но дело не только в квартире. Это, знаешь, как воплощение каких-то фантазий о жизни, о счастье. И вот к этому утру я и шла несколько лет. И тут, представь, мне говорят: «Стоп». И я думаю, глупо останавливаться на пути, по которому идëшь уже не первый год. Это всë обесценит. Вот и упираюсь.

Собственный рассказ, чудилось Стеше, остался витать по каюте. Его слова, подрагивая, летали в беспорядке и отскакивали от стен. Им было не место здесь, они принадлежали другому миру и попали сюда случайно, и стремились вырваться в привычный континуум, увлекая девушку своей энергией.

— А представь, — сказала Лидия, — что твоя мечта уже исполнилась. Что у тебя есть эта квартира, ты просыпаешься в ней раз за разом, лежишь в ванной, варишь кофе и всë дальше, как ты описывала. Но жить ты так можешь, например, месяц. А потом нужно будет умереть. Готова ли ты на такую сделку?

— Не знаю. Не могу сказать, можно ли насытиться мечтой за месяц?

— Вот моей нельзя.

— Тогда почему ты согласилась?

— Потому что моей мечтой нельзя насытиться ни за месяц, ни за год, ни за десять лет, ни за десять веков. Посади меня в кабину, отправь облететь весь Млечный Путь и спроси по возвращении, что я хочу делать? Я отвечу: "Летать!"

— В таком случае, раз для тебя нет разницы, сколько летать: день или год, не разумнее было бы полетать в этой симуляции денëк-другой и отказаться, когда под угрозой отключения от неë от тебя потребуют умереть?

— И потом вспоминать о Марсе? Да я заснуть не смогу, умру от голода, потому что аппетит пропадёт.

— Получается, Кирилл предложил исполнить твою мечту?

— Да. Разве могла я отказаться?

— Но ты же отказалась?

— Нет.

— Ты же сейчас не с Кириллом, ты с нами.

— Я согласилась лететь с вами, потому что Корней обещал дать мне доступ к симуляции.

— Ты не думаешь, что предала Кирилла?

— Думаю, что он просто использовал меня, как и корпорация Вахрамеевых. Тоже давал овса и побегать в загоне, только его загон был интересней. Разве может лошадь предать хозяина, если еë украдут?