Уникальная картина мира индивида и ее отображение на тексты: на примере текстов людей, совершивших ряд суицидальных попыток

В детстве у меня был диатез, и родители не разрешали мне есть сладкое. Однажды они ушли в гости к соседям, которые жили в нашем же подъезде, на втором этаже. Обычно они не оставляли меня одну дома, это было в первый раз. Сначала я хотела испугаться, а потом вспомнила про запретный буфет. Я забралась в него и увидела сахарницу. Я не хотела съесть все, как-то так само получилось. Но самое интересное оказалось за сахарницей: в глубине, за банками и кульками, стоял коричневый пакетик с шоколадными конфетами. Я решила только попробовать… Когда родители вернулись, мама начала стелить постель и за ручкой дивана нашла груду фантиков. Они с папой так испугались, что у них даже не было сил меня особенно ругать. На следующий день меня не пустили в детский сад – ждали, что у меня поднимется температура. В общем, все получилось очень хорошо.

Как можно видеть из текста, здесь совершено два «преступления»: одно из них совершает ребенок, нарушив сформулированный запрет не есть сладкого. Он получает наказание от тех, кто является «автором» запрета – от родителей, впрочем, не очень суровое. Второе «преступление» совершено самими родителями: они оставили меня одну. За это нарушение несформулированного запрета они расплачиваются своим страхом и моей потенциальной болезнью – «наказание» осуществляется «судьбой».

Второй, дополнительный, сюжет, часто возникающий в этой ТМ в связке с другими или, реже, самостоятельно – это «инициация»: впервые. «Инициация», как и «преступление», тоже двойная: меня впервые оставили – родители впервые ушли, оставив меня.

В этом тексте отчетливо виден и сценарий – «победа»: я нарушила запрет, но им пришлось хуже, чем мне, и все было хорошо. Отметим попутно характерные признаки, отличающие истинное воспоминание от «псевдовоспоминания»: большое количество конкретной лексики, локализаторов (в глубине, за банками…), наличие внутренних предикатов (хотела испугаться, самое интересное оказалось…). Местоимение я появляется как в именительном, так и в косвенных падежах, причем чередование это вполне мотивировано ситуацией и положением героини: во взаимодействии с родителями это мне, меня (сильные и взрослые родители распоряжаются и управляют маленьким ребенком); в отсутствие родителей это я (героиня сама распоряжается собой, хотя и несколько предосудительно).

Сюжет «преступление и наказание» чаще всего оказывается репрезентацией сценария «победа» в разных модификациях: легкая победа, героическая победа (я до сих пор не понимаю, как мы ухитрились все же добежать), победа несмотря ни на что (мороженого в магазине не было, мы купили по пачке масла, шли по улице и ели его, как мороженое, это было здорово»). Другой, почти столь же часто встречающийся сценарий, – это «поражение», инверсия «победы». «Поражение» также часто сочетается с «инициацией» (нам так влетело, что с тех пор я ни разу не пытался курить).