Уникальный экземпляр: Истории о том о сём

Он насчитал в воде с десяток серферов — свелл накатывал на лайнап{40} через регулярные промежутки времени. Фрэнк открыл ключом дверь трейлера. Вместе с Керком они вытащили обе доски, прислонили их к трейлеру и оставили вертикально, облокотив на прицеп, и принялись залезать в свои короткие летние гидрокостюмы.

— Воск-то есть? — поинтересовался Керк.

— Вон в том ящике, — кивнул Фрэнк.

Отцу, обладателю доски с резиновым матом, воск был уже без надобности, но для других у него всегда имелся небольшой запас. Керк нашел брусок в ящике, среди мотков армированной клейкой ленты, допотопных мышеловок, клеевых пистолетов без клея, скрепок и разводных плоскогубцев, обреченных ржаветь в соленом океанском воздухе.

— Йоу, — окликнул Фрэнк сына. — Сделай одолжение, кинь мой телефон в холодильник. — Он протянул Керку свой мобильный.

— В холодильник? — переспросил Керк. Он знал, что белый шкафчик не работает уже тысячу лет.

— Вообрази: ты — воришка, проник в трейлер. Придет тебе в голову залезть в дохлую морозилку?

— Логично, пап.

Из открытой дверцы на Керка повеяло многолетней затхлостью, но в глаза бросилась небольшая коробка в подарочной упаковке.

— С днем рождения, сын, — произнес Фрэнк. — Сколько там тебе стукнуло?

— Девятнадцать, но с тобой я чувствую себя на тридцатник.

В коробочке лежали водонепроницаемые спортивные часы, более современные по сравнению с теми, что носил Фрэнк, — металлические с черным, надежный армейский хронометр, уже выставленный на нужное время. От их прикосновения к запястью Керк сразу вообразил, как поднимается на борт военного вертолета и летит мочить бен Ладена.

— Спасибо, пап. С ними я выгляжу реально круто. Не думал, что такое бывает.

— Расти большой, парень.

Когда они тащили доски к воде, Фрэнк напомнил:

— Я говорил, да? Около половины девятого мне надо будет сделать пару звонков. Крикну тебе, когда пойду из воды.

— Услышу — махну рукой.

Стоя на песках Марса{41} и следя за набегающими волнами, они крепили на лодыжках неопреновые шлейки-липучки. Пропустив с десяток волн, Керк сумел вбежать в воду, поймать течение, запрыгнуть на доску, отгрести подальше в океан и покачаться на небольших волнах, которые настигали его одна за другой. Еще чуть-чуть, и вот он уже на лайнапе у брейка, в одном ряду с другими юными серферами, которые вспарывали лик каждой волны, что дарил им Посейдон.

Так как у Фрэнка был спортивный серф с плавником, он отправился за волнами побольше, далеко-далеко от Марса, за лайнап, где вместе с другими серферами хотел дождаться «тяжелой воды» — сетов волн, пригоняемых штормами и бурями из южной части Тихого океана, тех, что по мере приближения к суше набирают высоты и мощи. Вскоре он с легкостью поймал плечо волны, взлетел на высоту шести футов над ее подошвой и грациозно устремился вперед, лавируя по широким дугам. Оказавшись ближе других к гребню, он по праву счел волну своей собственной, и прочие марсиане отвалили, предоставив ему всю волну целиком.

Когда волна сломалась по всей длине, Фрэнк спрыгнул с доски и выждал на мелководье, пока не улегся сет волн. Затем он снова влез на доску, поставил ноги на ширину плеч и двинулся в обратную от берега сторону, покоряя один гребень за другим, пока его вновь не вынесло к суше.

Даже холодные воздух и вода не заставили Керка сожалеть о покинутой утром кровати. Он узнавал старых марсиан, ветеранов лонгборда: Берта-старшего, Мэнни Пека, Шульци и женщину, которую называл про себя миссис Поттс. Помимо них, здесь оказались и его ровесники: многие вместе с ним росли, а теперь учились в колледже, как он сам, или пошли работать. Хэл Стайн заканчивал магистратуру в Калифорнии, Бенджамин Ву стал референтом одного муниципального советника, Мэджи-Статистик учился по специальности «бухгалтерский учет и аудит», а Боб Робертсон по прозвищу Бобер перешел, как и Керк, на последний курс и все еще жил с родителями.

— Эй, Спок! — заорал Хэл Стайн. — Я думал, ты сдох!

Впятером они сидели на бордах в ожидании волн, делясь воспоминаниями о своем отрочестве. Керку пришло в голову, какой он везунчик в том, что касается Марса. Живет в пределах досягаемости, приезжает сюда, как в свой особый мир. На Марсе он вырос в гармонии с самим собой и с могуществом волн. Только на Марсе он мог себя испытать и отличиться. На суше он видел себя статистической единицей, галочкой точно в середине графика нормального распределения: не то чтобы недоучка, но и не гений, не двойка, но и не туз. Никто не отмечал у Керка Уллена никаких выдающихся способностей, разве что пара учителей английского, школьная библиотекарша миссис Такимаси да обворожительная сумасбродка с медовыми волосами Аврора Бёрк (до того, как новый отчим увез ее куда-то в Канзас-Сити, в новую семью). Зато на марсианской воде Керку покорялось все. Здорово, что он приезжал сюда из года в год и смог именно здесь встретить свое девятнадцатилетие.