Уникальный экземпляр: Истории о том о сём

Покупать старую пишущую машинку она не собиралась. Ей вообще ничего не хотелось и новых приобретений не требовалось — ни современных, ни подержанных, ни антикварных, никаких. Она поклялась стереть личные неурядицы последних лет вступлением в эру спартанской жизни, нового минимализма, быта в объеме автомобильного багажника.

С квартиркой к западу от реки Куахога расставаться не хотелось. Но вся одежда, которую она носила, когда была с ним, с Дуроломом, пошла на выброс. Почти каждый вечер она готовила ужин для себя одной и непрерывно слушала подкасты. Сэкономленные в течение ленивого, ничем не занятого лета деньги растянула до Нового года. Январь грозил заморозить озеро и разорвать водопроводные трубы во всем доме, но она не собиралась этого дожидаться. У нее был запланирован отъезд. В Нью-Йорк, или в Атланту, или в Остин, или в Новый Орлеан. Да мало ли куда можно податься, если путешествуешь налегке. Но лейквудская методистская церковь на углу Мичиган и Сикамор устраивала субботнюю благотворительную ярмарку для сбора средств на нужды района: на организацию бесплатного детского сада, собраний в рамках программы «12 шагов» и доставки горячего питания малоимущим и на что-то еще — она не уточняла. Не будучи ни прихожанкой, ни крещенной в методистскую веру, она не видела религиозного пафоса в том, чтобы пройтись вдоль расставленных на парковке столиков, ломившихся от всякой всячины.

По приколу она едва не схватила комплект алюминиевых подносов для еды перед телевизором, но на трех вовремя обнаружила пятнышки ржавчины. В корзинах с бижутерией особых сокровищ не было. И тут ей в глаза бросился набор фирмы «Таппервер» для приготовления фруктового льда. В детстве ей поручали разливать апельсиновый сок или растворимый напиток по таким формочкам и в каждую вставлять фирменную пластмассовую ручку, за которую потом удобно было доставать из морозильника это недорогое холодное лакомство. На нее повеяло жарким ветром с предгорий, а ладони будто сделались липкими от тающего льда с фруктовым вкусом. Не торгуясь, она заплатила один доллар и взяла этот набор.

На том же столике была выставлена пишущая машинка выцветшего, некогда попсово-красного цвета — не ахти какой шедевр. Но одна деталь привлекала внимание: наклейка в верхнем левом углу футляра. Строчными буквами, с подчеркиванием (удерживая переключатель регистра, ударяешь по клавише «6») бывший владелец напечатал:

здесь думы сердца моего

Сделано это было лет тридцать назад, когда машинку, совсем новую, только-только распаковали, чтобы подарить на день рождения какой-то девчушке лет тринадцати. А один из следующих владельцев напечатал на листе бумаги «КУПИ МЕНЯ ЗА $5» и оставил этот лист в каретке.

Машинка была портативная, в пластмассовом корпусе. Лента — двухцветная: внизу красная, сверху черная, а на крышке, где некогда красовался фирменный шильдик — не то «Смит-Корона», не то «Бразер», не то «Оливетти», — зияла дыра. К машинке прилагался красноватый чехол из дерматина, с прорезью для ручки и с застежкой на кнопку. Поочередные удары по трем клавишам — «ф», «а», «з» — показали, что молоточки достают до валика и не застревают. То есть раритет, условно говоря, был в рабочем состоянии.

— Эта штука действительно стоит всего пять долларов? — обратилась она к стоявшей за соседним столиком активистке методистской общины.

— Вот эта? — переспросила женщина. — Она исправна, только сейчас никто на машинке не печатает.

Вопрос был о другом, но это не имело значения.

— Я ее беру.

— Деньги покажите.

И методисты поживились пятью баксами.

Дома она приготовила замороженный десерт из ананасного сока и оставила на потом. Вечером, когда спадет жара и можно будет распахнуть окна, чтобы полюбоваться первыми светлячками, очень кстати придется порция-другая. Машинка, вынутая из дешевого переносного чехла, стояла на крошечном кухонном столике: в каретку был вставлен стандартный лист бумаги, извлеченный из лотка лазерного принтера. Настало время попробовать все клавиши: оказалось, многие западают. Из четырех резиновых ножек осталось три, отчего машинка слегка покачивалась. Пройдясь по всему верхнему ряду, да еще с переключением регистра, она с переменным успехом пыталась разработать западавшие клавиши. Хотя лента прослужила не один год, буквы читались без труда. При возврате каретки можно было регулировать интервал — одинарный или двойной, но звонок конечного полеустановителя не работал. Сами полеустановители действовали, хотя и со скрежетом.