Уникум

Ухмыляясь, та осмотрела места ранений, чуть задирая бинты, кожу у ран, видимо на покраснения, ощупала раны, и сообщив, что заживление идёт нормально, повернулась к соседу. Все вокруг с огромным интересом слушали наше общение, раздавались с трудом сдерживаемые смешки. Вот медсёстры, что сопровождали врача, та не представилась, но как я слышал звали Лидией Николаевной, гражданский врач что направили в госпиталь на усиление, причём та продолжала работать в больнице. Меня позабавило что меня лечит врач по специальности акушер-гинеколог, но не более. Так вот две медсестры что её сопровождали, повели себя по-разному, одна многоопытная только посмеялась, а молоденькая покраснела как помидор и отвернулась, глядя в сторону. Накрываться простынёй я и не думал, мне стыдится нечего, более того есть чем гордится, а то что врач сказал, то если ей нравятся размеры как у ослов или у некоторых негров, так это лично её проблемы. Попросив передать мне гитару, у одного из ранбольных на весь зал был единственный музыкальный инструмент, та самая гитара. Мне не отказали, так что гитара пошла по рукам, и вскоре оказалась в моих, а так как врач была рядом, то я сказал ей:

— Лидия Николаевна, эта песня для вас. Правда, я написал её для другой женщины, но вам она идеально подходит. Её должна исполнять женщина, поётся как бы о себе, но я надеюсь, вы поймёте.

С гитарой я не был на «ты» так как с аккордеоном, но всё же наигрывать простые мелодии мог, научился за время странствий и путешествий. Вот и тут, наигрывая, запел, глядя той прямо в глаза:

Что-то милый, на меня ты больно сердишься,
Ну подумаешь, монашкой не жила.
В этом мире как умеешь, так и вертишься,
И не думай, что всегда тебя ждала.
И не надо меня мучить подозреньями,
Ты мне лучше, что красивое скажи.
И давай с тобой устроим день рождения
Моей маленькой, но все-таки души.

Все мы бабы – стервы,

Милый, бог с тобой,
Каждый, кто не первый,
Тот у нас второй!
Все мы бабы – стервы,
Милый, бог с тобой,
Каждый, кто не первый,
Тот у нас второй!

Но уж если мы с тобою повстречалися,

Я на прошлом на своем поставлю крест.
И хочу, чтоб в церкви мы с тобой венчалися,
И чтоб я была не худшей из невест.
И не надо меня мучить подозреньями,
Ты мне лучше, что красивая скажи.
И давай с тобой устроим день рождения
Моей маленькой, но все-таки души.

Все мы бабы – стервы,

Милый, бог с тобой,
Каждый, кто не первый,
Тот у нас второй!
Все мы бабы – стервы,
Милый, бог с тобой,
Каждый, кто не первый,
Тот у нас второй!
Каждый, кто не первый,
Тот у нас второй!

Все мы бабы – стервы,

Милый, бог с тобой,
Каждый, кто не первый,
Тот у нас второй!
Все мы бабы – стервы,
Милый, бог с тобой,
Каждый, кто не первый,
Тот у нас второй!
Каждый, кто не первый,
Тот у нас второй!..

И. Крутой – С. Осиашвили

Та, встав, с лёгкой улыбкой, чуть наклонив голову, слушала меня. А когда я закончил, запрокинув голову захохотала. Видно, что по-настоящему. Песня той понравилась. Красивая зараза, на Долину чем-то похожа. Но всё же стерва.

— Спасибо, — поблагодарила та и продолжила работу.

Прелесть, и всё равно стерва. Я вернул гитару, сам накрылся простынёй и вернув пустую тарелку санитарке, был ужин, напомню, и стал травить соседям анекдоты, в основном о девушках-блондинках. Наш врач как раз блондинкой была. Пару раз и та оглушительно захохотала, с интересом слушая меня, я голос не понижал. Меня попросили по громче рассказывать. Я больше скажу, в зале была оглушительная тишина, даже тяжёлые переставали монотонно стонать и слушали, так что ржали все. Для меня анекдоты бородатые, а тут их слушали как откровения. Да и скучно лежать было. Ну а два последних анекдота я совместил, про блондинку у врача описал. Вот первый:

— Блондинка проверяет слух у врача. Врач, шепотом говорит:

— Коньяк.

Блондинка, тоже шепотом:

— Где?