Уникум

— С первых дней. Пятая армия Потапова. Из госпиталя.

Тот скосил глаза на край стола, где лежала газета. Посмотрев туда же, обнаружил моё фото, где обожжённого танкиста к танку нес, меня тогда и ранило, и статья обо мне, я нехотя кивнул.

— Да, это я.

— Убери, — велел тот, а когда я забрал зажигалку, спросил. — Что хочешь?

— СВТ в обвесе.

— С ножом и обоймами?

— Да.

— Есть такая винтовка.

Тот ушел за стеллаж, было слышно возню, грохот сдвигаемых ящиков и громкое сопение. Вскоре тот вернулся.

— Держи ремень, хороший, а не эта тонкая полоска что у тебя. Подсумки, пехотная лопатка, каска, винтовка, запасные обоймы, и сто патронов. Патронов мало, поэтому и даю немного. Ну и три гранаты, две оборонительные и противотанковая. Она у меня давно, всё к делу пристроить не мог.

— Вот за это отдельное спасибо.

— Фляжку нужно? У меня только стеклянные.

— Своя трофейная есть.

— Тогда ладно.

Мы сидели за столом, чай попили, я стал разбираться с подарками, это именно подарки от старшины со всем уважением, винтовка отлично вычищена, я её в сторону поставил. Взял ремень, действительно вещь. На него трофейную фляжку, потом пехотную лопатку в чехле, штык-нож, гранатный подсумок и четыре чехла для магазинов к винтовке. Пока занимался сборкой, описывал как воевал с начала войны. Отстегнув ремень, застегнул новый на талии, согнав складки гимнастёрки назад.

— Вот, теперь на человека похож, — довольно усмехнулся старшина.

Каску я отложил к винтовке, так и продолжили общаться. Ну и описал тот суд, как меня в простые красноармейцы перевели.

— Влиятельный у тебя враг я смотрю.

— Я тоже это понял.

Тут снаружи крики раздались, оказалось ужин наступил. Мы со старшиной сходили к полевой кухне, у него кстати такой же трофейный котелок, как и меня, и вернувшись к нему в землянку, спокойно без спешки поели. К слову, на мой котелок те из комсомольцев, что меня мародёром считали, смотрели с жадностью и завистью. На полустанках приносили в термосах пищу, в основном каша была, но один раз суп выдали, так что я со своим котелком проблем не знал, а тем хоть в руки накладывай, посуды-то нет. Тут не продумано, это так.

Потом был сбор маршевой роты. Прихватив винтовку, две гранаты уже в подсумок убрал, каску на голову, ремень винтовки на правое плечо, магазины я уже снарядил, так что взвести затвор и можно стрелять, и так встав в строй, со старшиной я уже попрощался, хороший человек, стал пережидать пока перекличка пройдёт. Командир, лейтенант, что прибыл за пополнением, удивлённо глянул на меня, я один вооружен был, и отдал приказ начать движение. Рота направилась куда-то в сторону где темнел горизонт. Меня как вооруженного в дозор определили с тремя бойцами. Причём не старшим. Да пофиг.

Мы только лес покинули, выходя на полевую дорогу, две встречные полуторки пронеслись, как рота остановилась. Пришлось также встать. Народу вроде человек двести, не так и много для маршевого пополнения, дивизия как я слышал ведёт оборонительные бои, но потери всё равно есть. Все дивизии в корпусе, как мне сообщил старшина, обескровлены. От стоявшей колонны прибежал посыльный, мы с ним в одном вагоне ехали, передал приказ командира роты прибыть к нему, так что дальше мы бежали вместе. У ротного стоял капитан. Доложившись лейтенанту о прибытии, услышал вопрос от капитана, в котором отчётливо были слышны нотки злости.

— Боец, почему вы не сообщили что танкист, да ещё командир роты в прошлом?

— Потому что мозги имею. Поэтому мне и повезло получить направление к артиллеристам.

— Чем тебе танкисты не угодили?

— Потому что командиры-танкисты не умеют управлять танковыми соединениями, и пока они не научатся, прольётся огромное количество крови простых танкистов. Да и времени пройдёт не один год. Мне в этот скорбный список попасть не хочется.

— Уверен, что нет командиров умеющих воевать? — уже зло хмыкнул тот.

Бойцы, что стояли неподалёку активно грели уши, из нас никто и не думал понижать голос.

— Видел многих командиров, умеющих воевать – ни одного, — вполне полно ответил я. — Я потому и выжил, что командовал и воевал как сам решал. Потому и награды сыпались и победы были без поражений. Не учили командиров побеждать, а в войну лозунги с трибун и марши парадным строем не нужны.

— Понятно почему тебя всего лишили. Язык слишком длинный.

— Разрешите идти? — решил я закончить этот разговор, ни к чему хорошему он не приведёт.

— Я не отпускал тебя, — огрызнулся тот. — В общем так, я уже связался с командиром корпуса, он заинтересовался тобой. Машина ждёт, чтобы через час в штабе корпуса был.

— Вопрос можно?

— Задавай.

— Какая падла меня сдала?

— Боец, за оскорбление командира можешь под трибунал попасть.

— Старшина? — удивился я, и покачал головой. — А на вид приличный человек.