Уникум

– Мне первый король – Филипп, – понравился. После него какая-то катавасия началась.

– Эт точно. Он был не только красивым, но и железным. Ты тоже любитель качественной литературы?

– Я её обожаю. Но чем больше я её читаю, тем меньше её остаётся, – улыбнулся Рафик.

– Да, ты прав. Хотя новые авторы и стараются… Не знаю, как у тебя, но я, если прочитаю что-нибудь качественное и сильное, а потом натолкнусь на что-нибудь немного хуже, то уже не могу дочитать такую книгу. Хотя и признаю, что она, в целом, хорошая и, встреть я её раньше, перед прочтением той, лучшей, я непременно насладился бы ей до конца.

– Наверно, у меня тоже так. Может поэтому я не могу дочитать некоторые книги, которые признаны миром интересными и являются бестселлерами?

– Может. Наверно, в этом благородном деле, также, как и в одном, всем известном, весьма неблагородном, нельзя понижать градус, – улыбнулся Руслан и окинул взглядом салон автобуса. – Чтобы ты хотел изменить в мире? – спросил он, когда его глаза снова встретились с глазами Рафика.

Тема была изменена резко – так, будто, рассматривая электронную карту города, вы резко отдаляетесь и попадаете на карту мира. Но старший не растерялся. Этот вопрос давно висел у него в сознании, немалое количество времени было потрачено в раздумьях над ним.

– Мне очень неприятны войны, насилие, вся эта вражда между людьми, – сказал он. – Для чего всё это? Какой пользе служит? Не пойму… Может я не дорос своим мозгом. Но пусть так, пусть я никогда не дорасту. Я не хочу понимать и тем более одобрять это. Посмотришь на эти кадры, снятые в разных концах Земли, как одни представители нашей расы кромсают других, да ещё и веселятся при этом… Что-то неправильно, что-то пошло не так.

– Да, войны – мерзкое явление. Я понимаю, что некоторым странам быстрее и легче развить военный потенциал и силой получить то, что им нужно, чем развивать научную, экономическую мощь и улучшать человеческие ресурсы, но пора, пора бы уже оставить эти гадости в прошлом и узнавать о них только из одного источника – исторических документов. Ну или из тех художественных произведений, которые по ним написаны. Они легче читаются.

– Да, согласен. Мне повезло – я никогда не соприкасался с войной. Но того, что я вижу по телевизору и в интернете – как дети лишаются родителей, родители детей, как отец приходит домой изувеченный: без рук, без глаза, когда он, вследствие этого, из кормильца превращается в инвалида, требующего постоянного ухода, лежит на кровати и плачет… Этого достаточно для меня, чтобы всем сердцем отвергать и не принимать войну.

– Как думаешь, что можно сделать, чтобы покончить с этим безобразием?

– Нужно искоренить злость и ненависть в каждом человеке. Я вижу, как люди устраивают мини-войны из-за парковки, очереди, других мелочей. Убить готовы друг друга. Такое поведение должно стать неестественным, невозможным. Надо прийти к этому – к такой культуре личностей и общества.

Руслан с явным одобрением смотрел на своего нового друга.

– Ты прав, – кивнул он. – Мне нравится, как ты рассуждаешь. Ты мне нравишься.

Рафик чувствовал, что мальчугану есть что добавить, но тот перевёл тему в другую сферу, и некоторое время они разговаривали про космос и про то, что время идёт по-разному для разных величин и скоростей.

Лицо коллеги – Айдара, – всплыло в сознании Рафика и породило следующий вопрос:

– А как ты относишься к благотворительности? Раздаче денег бедным и другим подобным делам?

Руслан усмехнулся:

– Я называю это лечением симптомов. Я не подаю милостыню, потому что ничего не зарабатываю сейчас. Я ещё школьник и не могу быть милым и великодушным за счёт своих родителей. Если бы я зарабатывал, я бы давал тем, кто реально нуждается и не в состоянии себя обеспечить. Раз уж они есть – такие люди, – то наша задача, как человечества, позаботиться о них. Но как я уже и сказал – это лечение симптомов. Целью должна быть не благотворительность – она только между делом, – целью должно быть лечение болезни, ведущей к необходимости благотворительности. А потом и вовсе – не лечение, а только профилактика. Конечно, для снижения криминального использования попрошаек, лучше запретить давать на улицах и те же деньги перечислять в специальный фонд, откуда будет идти справедливая помощь всем нуждающимся. Но, во-первых, людям трудно запретить подавать и сложно уследить за этим – они должны сами прийти к этому, а, во-вторых, велик соблазн использовать деньги фонда не по назначению. Как там говорил Волк Ларсен: «не соблазняй ближнего, не обрекай его душу на вечные муки», – он улыбнулся. – Я на следующей выйду. Кое-куда зайти надо. Подходи как-нибудь к школе – прогуляемся, поболтаем.

– Хорошо, в субботу учишься?

Рафик смутно помнил, что в его школьные годы суббота была учебным днём. Не таким нагруженным, как пять предшествующих, но всё же учебным.

– Да, учусь. Подходи, уроки к пяти заканчиваются! Давай, до встречи!

– Обязательно подойду! Давай, Руслан!

Мальчик стал пробираться к выходу.

Рафик был счастлив. Его мозг с удовольствием переваривал произошедшую беседу.