Уникум Потеряева

Как хорошо получилось с этим «мерсом»! Срок заказа уже истекал, оставалась всего-то неделя, и — как назло — не замаячило ни одной годной машины: чтобы и марка с индексом, и колер (краска должна быть только «родная», тут никаких нюансов!), и степень годности, и дата выпуска, и прочая, прочая… Был на примете автомобиль одного директора фирмы, — так сначала побоялись: охрана, сигнализация, то-се; обозначались возня, разные осложнения, — короче, промедлили, а дальше жизнь решила: взорвали мужика, и вместе с «мерседесом». Друзья приуныли: невыполнение заказа могло вообще обойтись без последствий, продлением срока на месяц-другой — но могло и обернуться приличным штрафом, включением разных там «счетчиков», — те, кто сидел во главе этого механизма, знали дело! И вдруг — надо же, такая удача… Видно, недаром верующий Витя поставил накануне свечку и помолился перед образом святого угодника Николая Мирликийского, чтобы просил Господа об успехах их дела.

А дело вышло вот как: в город нагрянул неожиданно Илюшка, бывший Олежиков командир отделения; приехал на «рафике» за лекарствами, на химфармзавод, — но первым делом отыскал, разумеется, кореша, и они договорились сразу отметить встречу на природе, с кайфом, с шашлыками, с шикарными девочками. Все закупили, столковались с шикарными телками — и двинули. Место они приглядели давно, и пару раз уже паслись там: на бережку, тихо, удобный подъезд. Отдыхать-то тоже надо уметь! Как отдохнешь — так и поработаешь. Недаром деловые люди придают большое значение этому мероприятию: сауна для расслабухи, девочки для разрядки… Культурно, за разговорами и музыкой, безо всякого пьянства и мордобоя, мата и прочих гадостей. Есть с кого строить жизнь. Ну, и вперед.

И действительно — оттянулись так, что лучше и не бывает: шашлыки, винцо, хорошее пиво, песни у костра, музыка, любовь в палатках. Было даже грустно уезжать: нечасто выдается такой отдых. От бережка «рафик» пополз вверх по косогору, там через перелесок был выезд на большую дорогу — не шоссе, конечно; раньше такую назвали бы большаком; по ней какой-нибудь час на нормальной скорости — и ты, считай, в Емелинске. Илюха вывернул руль, мотор взвыл на откосе, — с сразу бросился в глаза чернильный «мерс», приткнутый возле обочины. Олежик с Витей ахнули: бат-тюшки! Такой, словно его оставили тут специально для них: искали-искали по заявке без малого два месяца, а он — вот он!..

— Стой! — крикнул Витя. — Останови, Илюха. Мы тут выскочим.

— Куда, зачем?!

— Есть одно дело в этих местах, ты не вникай, дуй дальше. Девочки не дадут заблудиться: покажут, подскажут…

— Надолго? Вечером-то увидимся?

— Едва ли… Ты не вникай, жми — и все. Если объявимся, мы тебя найдем. А если нет — ну, не последний день живем! — Олежик полез целоваться с давним корифаном. — Извини, брат: такое важное дело, что просто — ыхх! — он чиркнул себя ладонью по кадыку, выскочил из машины. — Пока-а!..

«Рафик» запылил по дороге. Друзья дождались, когда он скроется за поворотом, и двинулись к «мерсу». Олежик провел пальцем по запыленному боку, и щелкнул языком: ах ты, голубушка!

— Ну что — уля-улю? — спросил он.

— Нет, будем ждать водилу. Надо ведь открыть дверцу — а у них замок сложный, с моими цацками, — Витя хлопнул себя по карману, звякнул набор ключей и отмычек, — долго будем возиться, еще засекут: техника-то для здешних краев непривычная, и любопытных тоже навалом! А испортим замок? Ты что, братец! Потом — разве ты забыл? — хозяин не должен иметь возможности давать информацию в течение ближайших трех суток, пока машина не окажется вне пределов всякой досягаемости.

Олежик кивнул; вынул пистолет, дослал патрон. И тут же из подлеска вывалился некто с уверенным властным лицом, отягощенным, впрочем, уже некоторыми брыльями; сверхмодные блестящие штаны, зелено-желто-голубая футболка «I livе I» с большим пурпурным сердцем. Ну и кент! Впрочем, некогда пялиться, заниматься базаром. А этот еще стал залупаться: «Я писатель земли русской!» Что он этим хотел сказать? Писатель, читатель… А машину между тем ждут люди: они заказали, волнуются. Будет болтать! И Олежик выстрелил.

На тело они не стали тратить времени, оставили, где лежит. Лишь достали из кармана кента ключи, и сели на сиденья.

— Сказка! — сказал Витя, покачавшись на своем.

— Ага. Давай, гони! Надо глянуть, как она в ходу.

Легко, нежно уркнул мотор, — Витя аж зажмурился.

— Как кошечка. Ах ты, моя лапа…

Вкрадчиво внимая новому водителю, «мерседес» плавно пошел над землей.

— Не печалься о нем, моя милая, — сказал Витя, поглаживая руль. — Зачем тебе трястись по этим пыльным, грязным проселкам? Только обдерешься, захрипишь, потеряешь здоровье. Лучше полетим в сторону юга. Там хорошие дороги, теплые ночи, добрые хозяева, — они не станут тебя обижать. А? Не понял. Он что-то говорит в ответ, ну-ка переведи!

— Ну как же. Я все слышу.

В Виндзор, мое сердце!
Здесь счастья мне нет.
В Виндзор, мое сердце,
Любимой вослед!

Понял курс? Ат винта-а!