Уникум Потеряева

Мбумбу захотелось вдруг в Россию. Страна, покинутая им восемь лет назад, предстала в идиллическом свете. Да, там идет снег, и холодная вода льет порою с неба, зато живут хорошие люди: добрые, ленивые, немножко вороватые, как и большинство его сородичей-нгококоро; если попасть туда — жилища их спасут и от мороза, и от дождя, — надо лишь найти этих людей. Главное — дать понять, что ты им нужен, необходим: тогда они достанут тебе пищу, приготовят ее и будут глядеть с благоговением, как ты ее поглощаешь; оденут и обуют. Можно жить прекрасно, не вздрагивая при мыслях об остром мече, рубящем твое тело, запахах горелой человечины, выдавливаемых глазах, отрубленных конечностях… Но как, как сделать себя необходимым?

И снова, как в то ослепительное мгновение, когда он лежал, распростершись в прахе, перед вонючим Чудом Вселенной, а советник плясом испрашивал разрешения на его смерть, в мозгу Мбумбы всплыл облик друга-индийца, сожителя по временам университета имени бвана Лумумбы. Друга, осенившего его когда-то знанием о тридцати семи компонентах духовного просветления. О прекрасный Видьядхар, где ты теперь?! И нет адреса в далекой Индии, куда можно послать весточку и получить ответ. Видьядхар Чаттопхатья, где ты? Помнится, отец его был заминдаром[17] в какой-то провинции. Может быть, любезный Видьядхар, стал ты теперь пандитом, ученым-брахманом? Однажды индиец показал сожителю свою детскую фотографию: возле священного животного — коровы — благоговейно взирая на нее, стоит чрезвычайно толстый индиец, закутанный в белое, с бородой и в чалме; за руку его держится и глядит на траву мальчик лет шести-семи в европейском костюме с бабочкой; взгляд грустный, рассеянный: словно он только что постиг суть четырех правильных усилий, и через них — всю тщету мирских вожделений. На дальнем плане — облезлая собака грызет большую кость: не слоновью ли?

Мбумбу побежал за деревню, разрыл ямку, куда закопал после набега президентской рати все сохранившиеся бумаги и документы, — и достал из полуистлевшего целлофана пакет конвертов. Когда-то на последнем собрании своей группы они решили избрать из своей среды человека, который помогал бы им не терять интернациональной связи, — им оказался, конечно, москвич, Толя Анатольев — добрый, всегда готовый помочь товарищу-однокурснику из жаркой, рвущейся из пут колониального ига Танзании (правящая партия — Чама Ча Мапиндузи, ден. единица — танзанийский шиллинг), или Никарагуа (столица — Манагуа, климат тропич. пассатный, ден. единица — кордоба), где отвратительное ЦРУ под прикрытием компании «Юнайтед Брэндс» уже занесло нож над маленьким, но трудолюбивым народом. Раз в месяц через главную деревню нгококоро пробегал почтальон с сумкою — и снова скрывался в саванне. Ему-то и отдал решившийся на побег Мбумбу письмо, чтобы унеслось оно в далекую Россию. Невдолге пришел и ответ: по-русски; круглый, аккуратный женский почерк.