Читаем Уникум во всём. Вершина в жизни и в творчестве, или Чудеса везения и умения. Две жизни в одной. Том 1 полностью

Родился он в Великом городе, в пору, когда все там пели: "Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек." И в это счастливое время грянула война, и была блокада Ленинграда. И Владимир, в возрасте несовершенолетнего, стал официально "участником Великой Отечественной войны", блокадником Ленинграда, награждённым медалью за его оборону. А после войны, когда после всего этого для людей ожидалось большое счастье, его отец, юрист с высшим университетским образованием и большими заслугами, оказался в лагере строгого режима, обвинённым в измене Родине, на 8 лет, а отсидел там 5 лет. И Владимир оказался жертвой сталинских репрессий, которые повлияли на его жизнь. А после этого он стал сотрудником специального предприятия, где стал начальником лаборатории, научным руководителем многих научных работ, главным конструктором больших комплексов, кандидатом технических наук, а затем – председателем общества "Знание" и лекторской группы в объединени из НИИ и двух опытных заводов, в течение десяти лет.

Вторая сторона уникальности Владимира – его внешний вид. Тут объяснять ничего не надо. Достаточно посмотреть на его портреты.

Ну, приведу ещё пример, ярче которого не придумать. Дело было в "Доме обуви" в Москве. Продавали импортные полуботинки. Когда Владимир подошёл, очередь была необъятная. Он решил подойти вперёд и спросить, есть ли его размер. И все женщины заявили, что их размер – меньше. И его пропустили без очереди !

Так и получилось, что у него – "имя от Ильича, а рост – от дяди Стёпы".

Ведь в детской книжке "Дядя Стёпа" написано : "Сорок пятого размера покупал он сапоги". Такого же размера носил обувь отец Владимира. И когда он что-нибудь покупал, он говорил продавцам : "Пожалуйста, моего роста !"

Как видим, хотя Владимир и был поменьше, но всё-таки ещё оказался такого уникального роста, что другого такого же не нашлось во всей длинной очереди !

Вот всё это и сделало Владимира уникумом из уникумов. Это и есть – основа этой книги, это – причина уверенности, что следует ожидать особого интереса читателя.

Когда-то в раннем детстве я расплакался, что ничто не вечно. Но мама меня утешила,– что со временем люди что-нибудь придумают. И вот теперь – эта книга. Все люди, кто в ней упомянуты, тем самым и продолжили свою жизнь. Я назвал по именам только тех, кто эту книгу уже прочесть не смогут, и не смогут быть недовольны написанным. А их имена были мне важны для большей убедительности тем, кто эту книгу будут читать.

Как увидите, я всё сделал для того, чтобы всё было максимально достоверно.

Заглянул я после всего написанного в интернет, и увидел много веего – с этим же названием. И подумав, утешил я себя тем, что у меня – много подзаголовков, и читатель сумеет разобраться в содержании. Так что заглавие такое считаю вполне уместным. Вот и читайте.

Добавлю ещё для большей убедительности. В конце концов я пришёл к удивительному выводу, что уникально решительно всё, от неживой природы, до любой букашки – таракашки. И какой разум во всём этом участвовал, – тоже непостижимо.

Я только могу сказать, что книгу эту потому так назвал, что в её герое и во всём, что с ним связано, действительно очень много просто невероятного, так что её героя можно назвать уникумом из уникумов. Поэтому я и считаю себя – вполне вправе исподьзовать это название, больше, чем другие. Вот – что я решил ещё разъяснить.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище
Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище

Настоящее издание посвящено малоизученной теме – истории Строгановского Императорского художественно-промышленного училища в период с 1896 по 1917 г. и его последнему директору – академику Н.В. Глобе, эмигрировавшему из советской России в 1925 г. В сборник вошли статьи отечественных и зарубежных исследователей, рассматривающие личность Н. Глобы в широком контексте художественной жизни предреволюционной и послереволюционной России, а также русской эмиграции. Большинство материалов, архивных документов и фактов представлено и проанализировано впервые.Для искусствоведов, художников, преподавателей и историков отечественной культуры, для широкого круга читателей.

Георгий Фёдорович Коваленко , Коллектив авторов , Мария Терентьевна Майстровская , Протоиерей Николай Чернокрак , Сергей Николаевич Федунов , Татьяна Леонидовна Астраханцева , Юрий Ростиславович Савельев

Биографии и Мемуары / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное
Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее