Универмаг

Кутаясь в халат, Елена прошла на кухню и поставила чайник.

- Что случилось? Пожар? Наводнение?

Фиртич ходил по пятам и объяснял, что надо в самый короткий срок заполучить как можно больше ходовых товаров. Пока не все поставщики получили извещение банка о грозящих «Олимпу» санкциях. Ведь ему предстоит не только держать товарооборот в период реконструкции, но и перевыполнять план процентов на пятнадцать ежедневно. Чтобы покрыть штраф, выставленный банком.

- Ничего не понимаю, — вздохнула Елена. — Ты ведь и так затоварил Универмаг, стены еле держатся. И еще набираешь?

- Да. С одной стороны, я затоварен, а с другой — мне нужен дефицит, чтобы перекрыть долги, пока банк еще не применил санкций и поддерживает кредит.

- Господи, только санкций тебе не хватает!

- Закон свинства. Связать мне руки именно сейчас...

Елена поставила на стол чашки, достала варенье.

- Допустим, они и применят санкции: лишат премий сотрудников, поставят на учет каждую скрепку у твоего секретаря, и служебные телеграммы ты будешь посылать за свой счет, не говоря уж о командировках. Каждая копейка пойдет на погашение долга...

- Прижмут, — кивнул Фиртич.

- Прижмут. Ну а как будет с реконструкцией?

Елена знала все, что касалось дел мужа. Все, кроме одного — она не знала о связях Фиртича с Кузнецовым. И тогда в каком-то упоительном самоистязании Фиртич начал срывать с этой истории всю шелуху до самого ядрышка. Только самое ядрышко, его свидание с Анной, он оставил в тайне. Да и можно ли это назвать тайной? Страсть, перед которой он не мог тогда устоять, прошла без следа.

Елена присела на подлокотник кресла, протянула руку, подобрала со швейной машинки сигареты и спички. Огонек осветил полные губы, челку. Глаза под короткими ресницами светились прозрачной, не нарушенной косметикой синью. Подол халата распался, показывая смуглое колено...

- Скажи, Костя... та женщина, что звонила тебе... Ты чего-то испугался и сказал, что ошиблись номером... Это звонила она?

Фиртич растерянно молчал. Сигаретный дымок отделялся от губ Елены без усилий, подобно заиндевелому на морозе дыханию.

- Как все это гадко, Костя... Сделка с подонками... Нетерпение сыграло с тобой злую шутку. — Елена умолкла.

Но Фиртич знал, о чем она думает. В то же время он был уверен, что никаких вопросов она больше не задаст. И жалеет, что затеяла разговор. Как он был благодарен сейчас жене...

- Ты должен завтра же встретиться с Барамзиным, Костя. И все рассказать. Сам! Не жди, когда он вызовет тебя. Ты понял? Я уверена, что.он все знает... Иначе покоя тебе не будет, как бы удачно ни сложились твои дела... Я знаю тебя, Костя. Хоть ты и убежден, что я тебя недостаточно знаю...

И сейчас, по дороге на оптовую базу, Фиртич вспоминал ночной разговор с женой.

Машина остановилась перед главной проходной Кирилловских складов. Фиртича тут знали все, и охрана пропустила его на территорию без формальностей. Мануйлова в кабинете не оказалось. Секретарь сказала, что директор вместе с инспектором министерства ушел на шестой склад, когда вернется — неизвестно...

Шестой склад размещался у железной дороги и внушал почтение размерами. Изнутри он впечатлял еще больше. Возможно, от количества ящиков и тюков, что тянулись к сизому холодному своду. Мануйлова он застал в одном из боковых приделов, стены которого были составлены из бурых контейнеров. За столом, кроме управляющего оптовой базой, сидели кладовщик и молодая женщина в шубке, инспектор министерства... Фиртич поздоровался.

- Вот, Костя, получили циркуляр об уценке залежалых товаров. И никак не возьмем в толк, чем он отличается от предыдущего! Одни и те же положения, а корма для мышей все больше и больше!

- Да бросьте, Василий Васильич. Копейки! — бойко воскликнула женщина. — На всех оптовых базах на двенадцать миллионов не набрать.

- Копейки! — возмущенно буркнул кладовщик. — Им — копейки!

Мануйлов понимающе взглянул на кладовщика и покачал головой.

- Конечно, копейки. Наш оборот двадцать два миллиарда! — Женщина обидчиво поджала губы. — Так мы с вами и до вечера не закончим. А мне еще в управление надо успеть.